Катарина ошеломленно молчала. Она нашла взглядом Лэма. Он никак не отреагировал на эту новость — что он направляется на аудиенцию к королеве, к месту своего последнего заточения и навстречу неминуемой смерти.

Не считая недавней поездки к отцу в Саутуарк, Катарина до этого ни разу не была в Лондоне. Вообще-то до ужасного дня битвы при Эффейне, когда ей было всего тринадцать, она не бывала дальше Корка на западе и Хэлуэя на северо-востоке, за исключением одного раза, когда вместе с родителями ездила в Дублин. Дублин был самым большим городом Ирландии, но в нем главенствовали английские лорды, так что граф и графиня Десмонд наведывались туда лишь изредка.

Но Дублин не шел ни в какое сравнение с Лондоном. Без сомнения, такого большого города Катарина еще не видела. А посмотреть там было на что! От возведенных в готическом стиле величественных домов аристократии, выстроившихся вдоль берегов Темзы, до полуразвалившихся строений с крытыми дранкой крышами, в которых размещались бордели, и трущобных харчевен и церквушек. Величественные соборы возвышались по соседству с деревянными домишками на узких грязных улочках. Дровяные телеги, влекомые тощими мулами, — и рядом великолепные кареты и коляски, разукрашенные гербами, лакеи, чьи ливреи стоили столько, что на эти деньги можно было бы прокормить небольшую семью в течение года. Студенты в темных балахонах теснились на тротуарах вместе с молодыми художниками, оглядываясь и провожая глазами роскошные экипажи аристократов — кто с завистью, кто враждебно. Нищие обоих полов и всех возрастов бросались к богатым экипажам, а стоило лорду или леди решиться пройти по улице пешком, хотя бы и с охраной, карманники тут же находили себе поживу.

Чуть ли не на каждом шагу были базары. Проезжая через один из них, Катарина не могла прийти в себя от изумления. На уличных прилавках товара разложено было столько, сколько она не ожидала бы найти в целом свете, не то что в одном месте. Здесь были шелка и пряности с Востока, венецианское стекло, меха из Швеции и Норвегии. Изящные безделушки, шляпы, перчатки с кружевной отделкой, ожерелья и даже запонки с драгоценными камнями, ленты всех цветов радуги и такие же экзотические плюмажи, вышитые подушки и эмалевые табакерки и даже французские «кокетки» — эти странные французские креслица с узкими деревянными подлокотниками. Один торговец продавал баночки с косметикой. Катарина отметила молочно-белую пудру и румяна разных оттенков. Один торговал только кастрюлями, и — видит Бог! — они были из серебра! Другие с прибаутками предлагали пирожки с начинкой и разные сласти. Катарина с удовольствием прогулялась бы среди толпы по рыночной площади, глазея на товары и покупателей, торгующихся с фермерами, художниками и прочим людом.

Но это было невозможно. Во всяком случае, сегодня. Теперь она была узницей королевы. Она направлялась на царственную аудиенцию — и, может быть, навстречу своей судьбе.

Впереди показались ворота Кинг-стрит. Сердце Катарины учащенно забилось. Она взглянула на Лэма, ехавшего между двумя людьми Дебриза, но он не выказывал ни малейшего признака страха или отчаяния. Ей не верилось, чтобы он ничего не чувствовал, и она могла только восхищаться его самообладанием. От ее собственного самообладания совсем ничего не осталось.

Как только они проехали под низкой каменной аркой ворот, их встретили примерно две дюжины королевских гвардейцев в великолепной красной с золотом униформе. За воротами оказался громадный внутренний двор с мощеной дорогой, королевскими садами справа от нее и теннисными кортами и ямами для петушиных боев слева. 3а садами тянулись галереи и жилые постройки. Впереди виднелись новый королевский банкетный зал, королевская галерея и крыло дворца, в котором располагались большой зал заседаний Совета и королевские апартаменты. Вдали справа чуть виднелась часовня, за которой, как уже знала Катарина, протекала Темза.

Их лошади остановились. Капитан гвардейцев, худощавый и темноволосый, спешился и подошел к Дебризу. Тот тоже соскочил с лошади и они обменялись несколькими словами. Капитан взглянул ярко-синими глазами сперва на Лэма, потом на Катарину. Когда их взоры встретились, он на секунду замер, потом подошел к Катарине.

Джон Хоук, капитан гвардии, — с поклоном сказал он. — Будьте добры спешиться, леди Фитцджеральд.

Катарина соскользнула с лошади. Она до того ослабла и пала духом, что чуть не рухнула в его объятия. Хоук быстро подхватил ее под руку. Она отступила, пробормотав слова благодарности, и вдруг осознала, что Лэм не спускает с нее глаз. С удивлением она почувствовала, что ему небезразлично прикосновение к ней другого мужчины, хоть в нем и не было ничего неуважительного.

Леди Фитцджеральд, — вежливо сказал капитан, снова останавливая свой синий взгляд на лице Катарины, — прошу вас следовать за мной.

Катарине не оставалось ничего другого, как подчиниться, — это было не предложение, а приказ. Она быстро взглянула в сторону Лэма и увидела, что он вместе с Макгрегором, окруженный многочисленной стражей, следует за ними. Их сопровождал также Дебриз со своими шестью солдатами. Капитан Хоук пропел их в галерею — длинное деревянное строение. Катарина еле удержалась от того, чтобы не ахнуть. Потолки были из резного камня с золотом, а деревянные стены украшал бордюр из резных фигур.

Дойдя до массивных закрытых дверей, они остановились в ожидании, пока караульный объявит об их прибытии. Сердце Катарины учащенно билось. Она не могла понять, почему Лэм продолжает оставаться таким спокойным. Ей не требовалось объяснять, что за этими огромными дверьми находится королева.

Из королевской приемной повалила толпа придворных. Катарина разинула рот, не в силах оторвать от них взгляда. Она в жизни не встречала такого богатства, такого изящества. На мужчинах были надеты кожаные башмаки с золотыми или серебряными пряжками, шелковые рейтузы всех мыслимых расцветок и расшитые золотом и серебром дублеты с пышными разрезными рукавами. Их шеи обрамляли громадные гофрированные воротники, и почти каждое мужское лицо украшала короткая бородка и усы. Все они были увешаны тяжелыми золотыми цепями, а на их руках сверкали кольца с драгоценными камнями. Многие были в черных шляпах с фантастическими султанами.

Потом Катарина уставилась на женщин. Их платья были сшиты исключительно из парчи, бархата и шелка. Громадные юбки распирали испанские обручи, отчего талии по контрасту казались еще тоньше. Все женщины носили на талии выложенные драгоценными камнями золотые или серебряные цепи, на которых были подвешены ключи, веера и лорнеты. Корсеты имели низкий вырез, рукава были прорезными, а воротники такими же фантастическими, как и у мужчин. Конечно, на женщинах были серьги и кольца, а на головах — изящные прилегающие шелковые или бархатные шапочки с вышивкой, расшитые бисером и жемчугами. Катарина заметила, что все они пользуются косметикой. Все были невероятно бледными с намазанными яичным белком щеками, выщипанными бровями и яркими накрашенными губами. Некоторые даже вырисовали бледные линии на почти выпадавших из низкого выреза лифа грудях, чтобы виднее были тонкие прожилки.

Когда поток придворных иссяк, Дебриза одного пригласили в королевскую приемную. Двери снова закрылись. Катарина медленно приходила в себя — она была зачарована шествием. Поймав взгляд Лэма, она заметила, что он еле заметно улыбнулся при виде ее реакции на ослепительное великолепие двора королевы Елизаветы.