Она, скорее всего, сидит, обложившись подушками, в синем кресле и читает. Он частенько заставал ее в такой позе.

Голова вдруг стала удивительно ясной, но мозг гудел, словно гигантский коммутатор, где одновременно вставили все штепселя в гнезда и теперь каждый провод вибрировал и гудел от чрезмерной нагрузки. Чудовищное хитросплетение причин, аргументов и доказательств: ты робкий и бесхребетный, ты бесполезный, глупый, порочный, жалкий, нелепый. Пожалуй, за всю свою жизнь он не смог бы выложить все это нагромождение бесконечных оправданий, фактов и воспоминаний, которые пронзали его существо, пока нога нащупывала третью ступеньку. Все это оглушало и отдавалось в голове…

Ты робкий и бесхребетный.

«Бесхребетный». Ты впервые увидел это слово, когда был мальчонкой в коротких штанишках и бесчисленные слова в книжках, которые ты читал, казались незнакомыми и пугающими. Многие из них с тех пор были забыты, еще больше – потеряли смысл, но это слово смогло избежать их печальной участи благодаря стихам, которые ты написал, ведь ты использовал его в первой строке каждой строфы. Опасаясь добродушной критики родителей, ты показал стихи только миссис Дэвис, учительнице воскресной школы.

– Бесхребетный, – сказала она, – не совсем подходящее слово. Оно обезличивает героя.

Все произошло до того, как она в тот день пригласила тебя к себе домой, но она уже смеялась над тобой. Ты почувствовал себя смертельно униженным и порвал стихи.

Здесь свою роль сыграла робость, и ты, не осознавая этого, ненавидел себя за нее. Самой вопиющей демонстрацией робости в те детские годы в Огайо стал один случай, когда в летний день ты, играя с мальчишками на парковке за Элм-стрит, попытался добежать до второй базы. И зачем ты рискнул и попробовал? Ведь задача явно была тебе не по плечу. Ты всегда это знал и всегда садился в лужу.

Именно в этот период безотчетная и угнетающая робость поселилась в твоем доме, маленьком домике на Купер-стрит. Быть может, ее источником, сама того не подозревая, была твоя сестра Джейн, так как отец с матерью с первого до последнего дня оставались смутными и невнятными фигурами, они словно парили вокруг тебя, а остальные братья и сестры рассматривались исключительно как досадная помеха. Ларри было всего лишь пять, а Маргарет с Роуз недавно родились или, по крайней мере, только вышли из грудного возраста.

В отношениях с отцом тоже присутствовала робость, но, как ты теперь понимаешь, с оттенком презрения. Впервые твоя мечта воплотилась в жизнь, когда пошатнулся бизнес, а вместе с ним и здоровье отца, и ты с некоторым удивлением и удовольствием обнаружил, что тебя стали всерьез считать членом семьи.

– Билл, решение за тобой, – заявил отец, когда мамины слезы высохли и младших детей выставили из комнаты. – Док чокнутый. Я через месяц буду в порядке. Тебе девятнадцать. Ты достаточно взрослый, чтобы управлять двумя настоящими аптеками, не говоря уже о захудалом ларьке. Надель сможет отпускать лекарства по рецептам, а если учесть все те полуденные часы и субботние дни, которые ты там проводил…

– Он не справится. – Джейн приехала на лето домой из Северо-Западного университета. Нет. Пожалуй, она уже окончила университет и преподавала латынь в старшей школе. – Это совсем не твое. Да и вообще, ты слишком молод, и к тому же это нечестно. Я отлично справлюсь, и папе придется доверить это дело мне.

Твой отец, проявив удивительную настойчивость, позвал мистера Бишопа и наделил тебя правом подписывать чеки, но этот жалкий символический жест никого, кроме твоей матери, не одурачил. Ты ужасно обиделся на Джейн, которая умело ставила на место хитрецов, предлагавших закупить у них «чудодейственные» средства, тогда как ты в это время смешивал коктейли из содовой с мороженым и мыл стаканы. Именно тогда миссис Дэвис уехала в Кливленд… О, ты по-прежнему гадаешь, что именно известно Джейн. В любом случае мир для тебя померк. Однако твой отец, к радости и удивлению оконфузившегося дока Уэйтли, снова встал на ноги, «слегка помятый, но по-прежнему в строю», по выражению редактора еженедельника «Мейл энд курьер», а ты отправился в Уэстовер продолжать обучение на втором курсе колледжа.

Это был легендарный год, сделавшей тебя известным человеком. Ты так и не смог до конца осознать тот самый эпизод: он полностью опровергал все представления о твоей робости и неполноценности. Что бы с тобой сейчас было, если бы миссис Моран не стирала твое белье и дважды в неделю не отправляла малышку Миллисент забирать вещи в стирку и приносить обратно? Именно во время второго или третьего ее визита ты вдруг остро ощутил присутствие этого невзрачного ребенка. Чувство это было неуловимое и совершенно непостижимое: ей было десять лет – вдвое меньше, чем тебе. Мертвенно-бледная, худосочная, в чем только душа держится, почти неграмотная…

Три месяца спустя она пришла за бельем как раз тогда, когда у тебя собрались приятели. К тому времени ты привык запасаться конфетами для малышки и ждать ее у себя в комнате. В тот день ты не стал угощать ее конфетами при посторонних, девочка, даже не взглянув на тебя, как-то сумела показать, что она все поняла и не обиделась.

Когда она ушла, Дик Карр по прозвищу Мул, отпустил какое-то сальное замечание, и ты его обозвал. Обозвал не самыми грубыми словами, тем более в кругу друзей, однако твой тон и твое поведение буквально ошарашили остальных. Мул – закаленный хавбек, и этим все сказано, – слегка удивился, но остался невозмутим, не скрывая презрения. И тогда, ослепленный яростью, ты ударил его по щеке.

Зрителей это не слишком взволновало. Никто не сомневался, что Мул врежет тебе разок, а затем будет спокойно смотреть, как ты истекаешь кровью. Мул действительно тебе врезал, и у тебя действительно пошла кровь, но и после того, как ты, по всей логике, должен был выдохнуться, ты продолжал упрямо тыкать разбитыми в кровь кулаками в мускулистое тело противника, которого следовало уничтожить прежде, чем ты упадешь замертво.

На третий день тебя, прикованного на неделю к постели, навестил не кто иной, как сам Мул, а вскоре после этого ты начал звать его Диком, исключительно по его личной просьбе, и таким образом стал знаменитостью не только из-за безрассудной драки с Мулом, но и потому, что самый богатый парень в колледже назначил тебя лучшим другом.

Весь весенний семестр вы были неразлучны, и, когда летом ты поехал домой, Мул взял с тебя обещание навестить его на летних каникулах. Не успел ты