и стоял с обнаженной головой, а его представитель объявил о вечном лишении наследства человека, который "называл себя Дофином", и заявил, что договор представляет собственную волю короля и волю всего народа.

Следующая неделя была посвящена деликатному вопросу о финансах. 19 декабря Генеральные Штаты согласились восстановить модифицированный вариант налога с продаж. В течение года вводился налог в размере 25% на вино, продаваемое в розницу, и 5% на сукно. В то же время был санкционирован другой, более спорный налог. Девальвация серебряной монеты, проведенная обеими сторонами в гражданской войне, вызвала много недовольства. С мая 1417 года серебряный грош подешевел не менее чем на 20% от своей прежней стоимости. Правительство регента пообещало восстановить чеканку серебряных монет по стоимости 1413 года. Взамен ему было разрешено взимать принудительный заем в серебре для финансирования новой чеканки. Каждая община должна была собрать определенное количество серебра в монетах или слитках и сдать его агентам монетных дворов. Теоретически, серебро должно было быть возвращено новой монетой по номиналу, а правительство должно было взять не более 12½% комиссионных. На самом деле "заем" никогда не был погашен, и далеко не ясно, собиралось ли правительство когда-либо его погашать. В действительности, как быстро отметили дофинисты, это был особенно тяжелая талья.

В заключительной части работы Генеральных Штатов, 23 декабря, был разыгран важный политический спектакль. Восемь человек, которые поголовно отсутствовали, были официально обвинены в убийстве Иоанна Бесстрашного: "самозваный Дофин", Жан Луве, Таннеги дю Шатель, Арно Гийом де Барбазан, виконт Нарбонский, Гийом Батай, Роберт де Лере и Оливье де Леер. Обвинение было подробно изложено Николя Роленом. В свое время Дофин был официально вызван для ответа на обвинения в уголовную палату Парламента, его имя выкрикивалось глашатаем с мраморных ступеней во дворе дворца Сите. После положенного количества вызовов в начале января ему был вынесен приговор. Карл был приговорен к изгнанию из Франции и объявлен не имеющим права наследовать какие-либо земли или должности[888].

По окончании Генеральных Штатов Генрих V объявил о своем намерении вернуться на короткое время в Англию, где, по его словам, его присутствие было крайне необходимо. Были приняты меры по управлению Францией в его отсутствие. Герцог Кларенс был назначен его лейтенантом на всей территории королевства и получил грандиозный особняк, построенный за сорок лет до этого коннетаблем де Клиссоном, чтобы жить в нем, когда он приезжал в Париж. Город оставался в руках офицеров Генриха V. Его дядя и доверенное лицо Томас Бофорт, герцог Эксетер, стал капитаном Парижа с гарнизоном в 500 человек. Судя по всему, он располагался в Лувре. Граф Хантингдон командовал отдельным гарнизоном в Венсене. Сэр Джон Фастольф, бывший капитан Арфлёра, был назначен командиром Бастилии с французом в качестве его заместителя и гарнизоном, включавшим восемьдесят английских солдат. Граф Солсбери, возможно, самый способный полководец на службе Генриха V, был вновь назначен лейтенантом в стратегически важные области Алансонского герцогства и границы с Мэном. Другие институты власти французского государства жестко контролировались сторонниками герцога Бургундского. Прево Парижа, купеческий прево и четыре эшевена были заменены его выдвиженцами. Лурден де Салиньи, один из советников Филиппа, который с 1419 года был первым камергером Карла VI, возглавил королевский двор и служил политическим представителем Филиппа в Париже. Когда эти дела были улажены, английский король и его братья удалились праздновать Рождество в шумном великолепии в Лувре, окруженные льстецами и приспособленцами, в то время как герцог Бургундский давал свой собственный пир в Бургундском отеле. На другом конце города король и королева вернулись в опустевшие помещения отеля Сен-Поль. Они отмечали праздник в полупустом зале, в присутствии немногочисленной толпы зевак. После Рождества Генрих V отправился в Нормандию с супругой и братьями, а также толпой чиновников, советников и солдат. Вскоре после него герцог Бургундский уехал во Фландрию. После месяца непривычного веселья, праздничные огни погасли, и в столичные дворцы и особняки принцев вернулась тишина[889].

В канун Нового 1420 года Генрих V с супругой и братьями въехал в Руан, где с таким же пышным размахом отпраздновал праздник Богоявления. В середине января 1421 года в зале Руанского замка перед ним собрались Штаты Нормандии. Нормандия не была представлена в Генеральных Штатах, чтобы сохранить принцип, согласно которому Генрих V управлял ею по своему усмотрению, а не как регент при Карле VI. Но дела были точно такими же, как и у более крупного собрания. Аналогичная реформа монетного дела была одобрена, хотя нормандские монеты, чеканившиеся в Руане, Кане и Сен-Ло, выпускались от имени Генриха V с легендой H: REX: ANGL: HERES: FRANC (Генрих король Англии, наследник Франции). Это финансировалось так же, как и в остальной северной Франции, за счет принудительного "займа" серебра. Генрих V также потребовал наложения тяжелого налога в 600.000 ливров, несмотря на свои обещания отказаться от обременительной фискальной политики французской монархии. Это было непосильное требование для провинции, сильно пострадавшей от военных действий и разбойничьих нападений. Штаты выторговали у короля 400.000 ливров в рассрочку, что примерно эквивалентно 60.000 фунтов стерлингов, или, скорее, больше, чем английская субсидия от мирян и духовенства[890].

* * *

1 февраля 1421 года Генрих V высадился в Дувре, впервые за три с половиной года ступив на землю Англии. По словам бургундского хрониста, он был принят "как ангел Божий". Большие толпы собрались, чтобы приветствовать его в Дувре, Кентербери и Блэкхите перед его официальным въездом в Лондон 14 февраля. Однако за этими публичными демонстрациями радости в Англии скрывалось ощутимое беспокойство. Парламент собрался в Вестминстерском зале 2 декабря 1420 года, чтобы утвердить договор в Труа, ожидая, что король будет присутствовать на заседании. Но он задержался из-за длительного сопротивления Мелёна и долгих обсуждений Генеральных Штатов в Париже. Поэтому в Парламенте председательствовал хранитель королевства, Хамфри, герцог Глостер. Канцлер Лэнгли открыл заседание хвалебной речью о Генрихе V, "принесшем единство и мир".

Однако Палата Общин была настроена скептически. Необычно было и то, что выборы спикера проводились из нескольких кандидатур, и официальный кандидат лишь чуть-чуть вырвался вперед. Поступали жалобы на длительное отсутствие короля и перенаправление петиций в королевский Совет или Генриху V во Францию. Были сомнения по поводу нового статуса Генриха V. Формально он воевал в качестве регента Франции, чтобы подавить восстание против власти Карла VI. Какое отношение это имело к Англии? "Я боюсь, увы, что силы и деньги королевства будут потрачены впустую на это предприятие", — писал хладнокровный валлийский священник Адам из Уска. Палату Общин беспокоило, что Англия постепенно превратится в придаток гораздо более крупного и богатого