ненадежно: первый дождь смывает такую окраску. Выдать себя за сагиба, разыскать европейский костюм? По-английски он говорит хорошо. Но что скажет о себе людям? Об этом надо подумать. Летать он не будет. Разве только в темные ночи, перед рассветом, когда люди крепко спят.

С Шарадом придется расстаться. С ним и летать тяжелее, и узнать их вдвоем могут скорее. Шарад устроен. Его будут лелеять как «дар божества», как ниспосланного небом сына Низмата.

А Лолита?.. Ариэль вздохнул.

Пусть она найдет возможное для нее счастье и почти невероятное, редкое счастье для индийской вдовы, — пусть выходит замуж за Ишвара. Он добрый юноша, и она будет с ним счастлива. Ариэль поможет им. Жаль, что мать Ишвара слепа. Она покорилась бы «воле божества», если бы увидела Ариэля, спускающегося к ней с неба. Но ей расскажут, и она поверит.

Над головой Ариэля раздался пронзительный крик. Он увидел в густых ветвях деревьев двух белобородых обезьян, одну — большую, другую — поменьше. Большая отнимала у меньшей какой-то плод. Меньшая визжала, большая царапала ее, хватала за уши, за хвост. Меньшая так жалобно кричала, быть может звала на помощь мать, но Ариэль не утерпел и взлетел к обезьянам.

Обезьяны были так поражены, что сразу замолчали. Но когда Ариэль протянул к ним руку, желая разнять, обе кинулись в разные стороны, перепрыгивая с ветки на ветку, с дерева на дерево. И, только удалившись на большое расстояние, закричали, вероятно, сигнал тревоги, на который отозвались другие обезьяны и птицы в разных местах леса. Ариэль грустно улыбнулся: «И обезьяны боятся меня», — и оглянулся. Над его головой был сплошной покров сочных зеленых листьев. Стволы деревьев обвиты вьющимися растениями и переплетены лианами. Кое-где лучи солнца пробивались сквозь листву и золотыми пятнами ложились на землю, поросшую кустарниками и травой. Место глухое. Никто не видит. Но все-таки напрасно он взлетел. Не выдержал.

Лавируя между лианами, Ариэль стал медленно спускаться. Послышался шорох. Ариэль оглянулся и увидел Ишвара. Уронив связку хвороста, юноша пал ниц. Ариэль опустился возле него и сказал:

— Встань, Ишвар, не бойся!

Ишвар приподнялся. Лицо его было бледно. Руки дрожали. Бог сошел к нему и назвал по имени! Богам известно все.

— Ты любишь Лолиту, Ишвар?

— Все сердце полно ею, господин, как чаша розовым маслом! — воскликнул Ишвар. — Если эта любовь греховна, прости меня. А если не простишь, отними мою любовь вместе с моей жизнью!

— Я благословляю любовь твою, Ишвар, — ответил Ариэль в том же тоне. — Иди и скажи об этом матери твоей Таре.

— Твои слова наполняют радостью сердце мое, иссохшее от любви. Но пусть доброта и милосердие твое наполнят до краев душу мою. Верни зрение матери моей, чтобы она могла видеть счастливое лицо сына своего!

Ариэль смутился.

— У каждого своя карма, Ишвар, — ответил он и улетел. А Ишвар долго еще стоял на коленях, глядя на деревья, за которыми скрылся Ариэль.

В этот же день Ариэль имел долгую беседу с Низматом.

В конце этой беседы Низмат позвал свою внучку и сказал:

— Наш великий гость, Лолита, благословляет твой брак с Ишваром. Тара должна согласиться. Не может отказать.

Щеки Лолиты покрылись румянцем, а в глазах вспыхнула радость. Она бросилась к ногам Ариэля и «приняла прах от ног его». Ариэль поднял Лолиту. Сколько благодарности было в ее глазах!

— Будь счастлива! — сказал он и улыбнулся. Но улыбка бога была печальною. И боги могут иногда завидовать простым людям!

Глава пятнадцатая

Может ли дорожная пыль мечтать о солнце?

— Ты очень любишь его, диди? — спросил Шарад Лолиту.

Он поливал цветы в горшках, расставленных по карнизу веранды. Лолита сидела над жаровней возле хижины и поворачивала лопаткой в кипящем масле овощи.

— Кого, Шарад?

— Твоего жениха, Ишвара.

Лолита задумалась и не отвечала.

— Что же ты молчишь?

— Я не знаю, Шарад, люблю ли я его, — наконец ответила она.

— Но почему же ты обрадовалась, когда Ариэль сказал, что он поможет свадьбе? Я видел, как у тебя загорелись глаза.

Лолита вновь замолчала. Руки ее заметно дрожали.

— Ты еще маленький, Шарад, и тебе трудно понять. Ишвар хороший юноша. Я знаю, он любит меня, хотя мы не сказали с ним и двух слов.

— Почему?

— Мать не позволяет ему ходить к нам, разговаривать со мною, даже глядеть на меня, чтобы не оскверниться. Но он все-таки смотрит, и я вижу, что любит, хотя и не решается говорить об этом.

— Разве он сам не парий?

— Да, он парий, но его род стоит на ступеньку или две выше нашего… Остаться вдовою на всю жизнь — это очень тяжело, Шарад. И потом дедушка Низмат так печалится, что его род угаснет. И он стареет. Ему уже очень трудно работать. А если Низмат умрет, что будет со мною? Мне останется только броситься в воду, как это делают у нас многие вдовы.

Шарад задумался.

— А Ариэля ты любишь?

— Замолчи, Шарад! — с испугом воскликнула Лолита. Кровь отхлынула от ее щек, брови нахмурились. — Об этом нельзя даже думать!

— Почему? — не унимался Шарад.

— Может ли дорожная пыль, которую все попирают ногами, мечтать о солнце в небе?

— Солнце освещает и цветок лотоса и пыль на дороге, — важно ответил Шарад и плутовато прищурился. — Ариэль совсем не солнце, он простой человек, как и я. Только я не умею летать, а его научили.

Пришел Низмат. Шарад незаметно ускользнул с веранды и побежал в лес. Как ищейка, он кружил по зарослям бамбука, пока не нашел Ариэля, в задумчивости лежащего под деревом.

— Я хочу тебе что-то сказать, дада! — И, опустившись возле Ариэля на колени, Шарад рассказал ему о разговоре с Лолитой.

Дандарат научил Ариэля скрывать свои чувства, но все же Шарад заметил, что его рассказ взволновал друга.

— Теперь идем завтракать, дада. Низмат уже пришел с работы.

— Идем, Шарад! — И Ариэль ласково потрепал мальчика по волосам.

Они направились к хижине.

— Старик работает, и Лолита работает, а я валяюсь на траве, — сказал Ариэль Шараду. — Но что с ним поделаешь? Сколько раз я предлагал ему свою помощь, Низмат об этом и слушать не хочет.

Старик встретил Ариэля, как всегда, радостно и почтительно. Теперь Низмат только и