В 1934 году Сталин сделал его кандидатом в члены ЦК, в октябре 1937-го произвел в члены ЦК. 4 сентября его утвердили по совместительству заведующим отделом печати и издательств ЦК партии. Но через четыре месяца его жизнь внезапно изменилась.

30 декабря 1937 года решением политбюро Мехлис был возвращен в кадры армии. Его назначили заместителем наркома обороны и начальником политического управления РККА, присвоили звание армейского комиссара 2-го ранга.

14 января 1938 года на пленуме ЦК Сталин ввел Мехлиса в состав оргбюро ЦК, занимавшегося кадровыми делами.

Мехлис возглавил политическое управление армии с задачей довести до конца большую чистку армии. Он выполнил сталинское указание с присущим ему рвением и даже фанатизмом. Многие военные были изгнаны из армии и оказались в ГУЛАГе по вине Мехлиса.

Летом 1938 года заместитель наркома выехал на Дальний Восток, где на гастролях находился Краснознаменный ансамбль песни и пляски.

Мехлис телеграфировал в Москву:

«В ансамбле тяжелое положение. Прихожу к заключению: в ансамбле орудует шпионско-диверсионная группа. Уволил на месте девятнадцать человек. Веду следствие. В составе есть бывшие офицеры, дети кулаков, антисоветские элементы...»

Он миловал только тех, кого знал и ценил.

Хорошо его знавший бывший редактор «Красной звезды» генерал-майор Давид Иосифович Ортенберг (см. его книгу «Сталин, Щербаков, Мехлис и другие») рассказал, как уже после войны Мехлис отмечал юбилей Министерства госконтроля.

После торжественной части и в ожидании концерта Мехлис отвел гостей в комнату отдыха. Лев Захарович налил всем коньяку и, обращаясь к своему бывшему заместителю по Главному политуправлению генерал-полковнику Федору Федотовичу Кузнецову, сказал:

— Выпей за здоровье Ортенберга, он это заслужил.

В 1938 году, когда Ортенберг был у Мехлиса с докладом, тот вдруг вытащил из сейфа толстую папку и спросил:

— Вот тут написано о Кузнецове: и враг, и вредитель, и предатель. И еще много чего... — Он спросил Ортенберга: — Каково ваше мнение о Кузнецове?

В те времена «компрометирующий материал» полагалось сразу отправлять в НКВД. Тот, кто не спешил это сделать, рисковал превратиться в пособника «врага народа».

Ортенберг, не задумываясь, ответил:

— Не верю. Кузнецов не враг. Федор Федотович честный человек.

Мехлис выругался, взял папку и швырнул ее на стол, да с такой яростью, что бумаги полетели на пол.

— Я тоже так думаю...

Неожиданный либерализм Мехлиса объясняется просто. Кузнецов, бывший секретарь Пролетарского райкома партии Москвы, был его личным выдвиженцем. А Лев Захарович не мог ошибаться в кадрах.

Благодаря Мехлису Федор Кузнецов смог стать в войну заместителем начальника Генштаба и руководителем военной разведки. После войны он возглавил Главное политуправление, а затем Главное управление кадров Министерства обороны.

Мехлис чувствовал себя уверенно, зная, что Сталин его поддерживает. А это было главное. Когда генерал Иван Иванович Ильичев в сорок втором внезапно стал начальником военной разведки, он растерялся. Опытный Мехлис ему посоветовал:

— Почаще ходи к Сталину, тебя все бояться будут и слова поперек не скажут.

Мехлис упрямо отстаивал свою линию, признавая авторитет только одного человека — Сталина.

В ноябре 1938 года он обратился к вождю с жалобой на своего начальника — наркома обороны Ворошилова. Мехлис считал, что в военной разведке надо продолжать чистку, приказал устроить показательное партийное собрание, а нарком собрание отменил.

«С линией Наркома в этом вопросе я не согласен, — писал Мехлис. — Неправильно также, что собрание отменяется через голову начальника Политуправления РККА... Вообще мне уже пора отвечать хотя бы за кое-что в Наркомате...

Прошу вызвать меня и дать линию. Наркому я доложил, что вопрос передаю в ЦК ВКП(б)».

Ортенберг рассказывал, что Мехлис, когда он отстаивал более жесткую позицию, позволял себе возражать и самому вождю. Однажды у Мехлиса со Сталиным, уверял Ортенберг, возник сердитый разговор. Дошло до того, что Сталин покрыл Мехлиса матом. И Лев Захарович такими же словами ответил Сталину.

Присутствовавший при беседе Каганович написал Мехлису записку: «Как ты смел? Сейчас же извинись». Мехлис не извинился. Он и в самом деле частенько позволял себе спорить со Сталиным, иногда публично, в присутствии многих людей. Вождь не обижался, видя, что Мехлис старается быть большим сталинцем, чем сам генсек.

В Финскую кампанию, оказавшись на фронте, Мехлис, как и в Гражданскую, сам поднимал бойцов в атаку. Сопровождающие пытались его удержать, боясь сталинского гнева: что с ними сделают, если с заместителем наркома что-то случится? Но спорить с Мех-лисом было невозможно.

После финской войны вождь сменил все высшее военное руководство. Убрал из армии и Мехлиса. Но не в порядке наказания. Следующая война предвиделась не скоро, и Мехлис понадобился на другом поприще.

6 сентября 1940 года Лев Захарович был назначен наркомом государственного контроля (эта должность сохранится за ним до октября 1950-го, когда его отправят на пенсию) и заместителем председателя правительства (он сохранит этот пост до мая 1944-го).

26 мая 1940 года на политбюро Сталин говорил:

— Ни одно государство не обходится без государственного контроля. У нас был госконтроль, но мы его раздолбали. Сделали попытку провести весь рабочий класс через школу государственного управления — рабоче-крестьянскую инспекцию. Эти попытки не увенчались успехом. Это дело оказалось непосильной задачей. У нас оба контроля — и партийный, и советский — захирели. Надо просто хорошо учитывать, хорошо считать то, что у нас есть. Контролеры должны учитывать материальные и финансовые ценности, контролировать расходы. Скрытое надо выявлять. Контролерам нужно дать большие права.

Мехлис получил широчайшие полномочия, в том числе право контролировать весь государственный аппарат.

Наркомат создавался на пустом месте. Мехлис привел с собой большую группу военных политработников. Но проработать в наркомате ему пришлось недолго.

Утром 21 июня 1941 года Ортенберг застал Мехлиса за странным занятием. Он рылся в ящиках письменного стола, разбирал папки и передавал своему заместителю.

Объяснил:

— Вот-вот может начаться война. Меня вернули в ГлавПУР.

21 июня армейского комиссара 1-го ранга Запорожца утвердили членом военного совета Южного фронта. Его отправили из Москвы, чтобы освободить должность начальника Главного управления политической пропаганды.

Днем Мехлис предупредил Ортенберга:

— Мы с Тимошенко едем в Западный округ, в Минск. Поедете со мной. Никуда не отлучайтесь, ждите в приемной наркома.

Приемная Тимошенко была забита военными с папками, картами. Все были возбуждены, но говорили шепотом. Руководители наркомата уехали к Сталину.

Утром Мехлис сказал:

— Немцы начали войну. Наша поездка отменяется.

10 июля Мехлис вновь стал еще и заместителем наркома обороны.

А еще 25 июня на политбюро приняли постановление, имевшее прямое отношение к Мехлису:

«1. В целях сосредоточения