Когда Шон пригласил ее пройтись после ужина по ночному Лондону, Клер отказалась. Однажды она уже задержалась, желая продлить пребывание вдвоем, и хватит с нее этих глупостей. Она извинилась, объяснив, что завтра ей рано вставать, а сегодня еще предстоит поработать. Клер действительно ломала голову, где достать парочку тигров для грандиозного приема в стиле сафари, намечающегося в конце июля на Манхэттене, и как «уложить» этих зверушек в раздувающуюся смету… Вряд ли Шон поверил, что ее ждут неотложные дела. Впрочем, это не имело значения. Если он решил, что она хочет от него сбежать, тем лучше.

Правда, от лорда Ричмонда не так легко было отделаться — он настоял на том, чтобы посадить ее в такси (Клер не стала вызывать «роллс-ройс», не хотела, чтобы об этой встрече стало известно Уоррену). Ей пришлось ждать, пока Шон подозвал официанта и подписал чек.

Когда они пересекали холл, Шон обнял ее за талию таким интимным, собственническим жестом, что у Клер по спине поползли мурашки. Неудержимый, страстный, воинственный. Не мужчина — сплошной восторг Чудовищный красавец! Стопроцентный любимец фортуны! А теперь закономерный вопрос — как долго ей удастся водить его за нос?

Стоя на Беркли-сквер, Клер ждала, пока швейцар вызовет такси. На улице было по-вечернему прохладно. Она куталась в кашемировую накидку, отороченную русским соболем, и нетерпеливо постукивала каблучком. Когда такси было подано, Шон сам открыл перед ней дверцу. Клер грациозно скользнула на заднее сиденье. Ее юбка по-змеиному уползла вверх, и полуголые ноги Клер предстали пораженному взору Шону во всем своем полиамидном великолепии. Но и Шон проявил небывалую прыть. Перехватив ее руку, пытающуюся закрыть дверцу, Шон потеснил губами манжет ее платья и запечатлел на тыльной стороне запястья почтительный поцелуй.

— Спасибо, за вечер, Клер.

— Шон Ричмонд и такая покорность? — проговорила Клер, скользнув взглядом по его атлетической фигуре.

— О! В иных случаях я умею быть безмерно покорным.

— Умопомрачительное заявление, — пококетничала она.

— Умопомрачительное, но не настолько, насколько твое платье. От него кто угодно потеряет голову.

Уплывая в темноту, Клер сияла улыбкой. Как принято говорить в таких случаях: «Сама Сара Бернар не сыграла бы лучше эту роль».

За прошедшие две с половиной недели они с Шоном виделись четыре раза, помимо встречи на скачках. И это был единственный раз, когда Дэвид составил им компанию. Об этом субботнем дне в Эскоте Клер частенько вспоминала, тая от умиления.

В субботу, так называемый «дамский день», традиционно разыгрывался главный золотой кубок. Дэвид ждал его с нетерпением. Скачки были одним из его любимых развлечений, да и на хороших лошадей глаз у него был наметан.

В начале двенадцатого шофер высадил Клер и Дэвида у черных с золотом ворот Королевской трибуны и отогнал служебный «роллс-ройс» на закрытую стоянку. Они приехали задолго до начала скачек, но народу уже собралось предостаточно.

Мужчины были одеты в строгие серые и черные костюмы. Женщины, напротив, радовали глаз цветными нарядами, перьями, украшениями и разнообразными головными уборами. Поражало воображение и обилие репортеров. Пришлось и Клер с Дэвидом попозировать перед камерами. Элиша Браун выбрала момент, когда Клер пристегивала к лацкану пиджака Дэвида значок, подтверждающий право присутствовать на Королевской трибуне.

— А это так уж необходимо? — спросил Дэвид. Он впервые оказался на подобном светском мероприятии и с любопытством оглядывался, задавая вопросы.

— Что ты имеешь в виду, значок или фотографию в газете?

— Значок. Внимания нам все равно не избежать, — самодовольно улыбнувшись, заметил Дэвид.

Клер поведала ему историю о том, как принцесса Диана вскоре после помолвки с наследником престола принцем Чарльзом надумала вместе с подружками посмотреть на лошадей в загоне перед скачками. Ну и поскольку она уже принадлежала к королевской фамилии, носить значок ей было необязательно, однако распорядитель (на одного из них, дородного мужчину в лиловой бархатной ливрее, Клер указала глазами) не пустил Диану на трибуну Бедняга еще ничего не знал о ее помолвке с принцем.

— Это было так давно, но, знаешь, мне порой до сих пор жаль, что этот брак не оправдал ее надежд, — призналась Клер.

— Зато младший аль-Файед, кажется, действительно был в нее влюблен. Я так понимаю, что это и есть Королевская ложа? — ушел от любовной тематики Дэвид.

— Угадал.

Крутая лестница вела к балконам и ложам, расположенным ярусами и украшенным цветами. В самом центре трибуны находилась Королевская ложа. На нее и обратил внимание Дэвид.

— Видишь, она оборудована специальными стеклянными защитными экранами на случай непогоды, остальные спасаются под зонтами, — пояснила Клер. И весело добавила: — Но, кажется, сегодня ни в том, ни в другом не возникнет необходимости. День обещает быть великолепным.

«Если, конечно, здесь не появится Шон Ричмонд», — мысленно закончила Клер. Впрочем, на это надеяться не приходилось. Шон всегда держал слово.

Продолжая вести разговор, они вошли в прохладный холл, где чуть позже распахнутся окошки тотализатора, и направились к прямоугольному просвету, в котором виднелись скаковые дорожки ипподрома и небольшой фрагмент залитого ярким солнцем сельского пейзажа.

— Ого! — присвистнул Дэвид, заметив за металлической сеткой скопление народа на противоположной стороне огромного поля. — Похоже, практичные лондонцы воспользовались солнечным выходным и выехали на природу с семьями.

— А сколько детей, — заметила Клер с неожиданной умильностью.

— А какой запас пива! — подхватил Дэвид в своей манере.

— Да, — рассмеялась она. — Редкое событие в жизни страны так похоже на веселый карнавал и королевскую аудиенцию одновременно. Кстати, вскоре должны появиться открытые ландо, в которых прибудет из Виндзорской резиденции королева с супругом и другие члены венценосной семьи. Все они по традиции поднимутся в ложу под восторженные крики толпы и почтительные аплодисменты Королевской трибуны. И только тогда начнется сам праздник: откроется тотализатор, публика станет обсуждать лошадей и их владельцев, желать удачи жокеям, заработают телекамеры.

— Слушая тебя, так и хочется воскликнуть: «Боже! Храни королеву, Британию и незыблемые традиции!» А что это за симпатичная лужайка напротив Королевской трибуны перед самым скаковым полем?

— Это еще одна достопримечательность здешних мест! — Глаза Клер с удовольствием пробежались по зеленому, с безупречно ухоженной свежей травой газону, обнесенному каменной стеной высотой в два фута. — На эту Королевскую лужайку не может ступить нога простого смертного без особого соизволения на то ее величества, — гордо, но без всякого снобизма сообщила Клер в тот момент, когда они подошли к буфету, где за белыми столиками под тентами практически не было свободных мест.