Узкие губы, трехдневная щетина на подбородке…

Людмила узнала человека, с которым столкнулась возле морга больницы.

Ей отчего-то стало страшно.

Чтобы не попадаться на глаза этому незнакомцу, она юркнула за бархатную портьеру, закрывающую один из выходов в фойе из зала. Там было пыльно и душно, девушка немного раздвинула портьеру, выглянула в фойе…

И тут она поняла, почему этот человек в черном плаще показался ей знакомым.

Сейчас, когда она смотрела на него через просвет между портьерами, она вспомнила, как пряталась в шкафу в квартире покойной Юлии Борисовны. Тогда, как и сейчас, через узкую щель она видела не всего человека сразу, а отдельные детали – небритый подбородок, узкие губы, маленькие, глубоко посаженные глаза…

Значит, это тот самый человек, который что-то искал в квартире Юлии и чуть не застал там ее, Людмилу!

Он о чем-то вполголоса разговаривал с рыжим дилером, потом передал ему небольшой пакет и быстро исчез.

Людмила дождалась, пока дилер ушел в зал, выскользнула из своего укрытия и поспешила на улицу.

Ее била крупная дрожь.

Почему этот небритый тип в черном плаще вызвал в ней такой ужас?

Она вспомнила, как он обшаривал квартиру Юлии. Вспомнила его повадки, повадки опасного хищника, и поняла, что этот человек – прирожденный убийца. Наверняка это он убил Юлию, и если бы он застал Людмилу в той квартире – не задумываясь, убил бы и ее…

Ей было не только страшно, но и банально холодно: на улице был промозглый осенний вечер, с Невы тянуло сырым ледяным ветром, а она выскочила из ресторана в легком и открытом платье для коктейлей. Правда, на плечах у нее был норковый палантин, но он служил скорее для красоты, чем для тепла.

В отличие от Людмилы мужчина в черном плаще не мерз и ничуть не волновался. Он спокойно перешел дорогу, достал ключи, сел в темно-серый «Фольксваген» и хотел вырулить на проезжую часть, но как раз в это время перед ним притормозил серебристый «Мерседес», наглухо перегородив выезд.

Водитель «Фольксвагена» нетерпеливо посигналил, но «Мерседес» не спешил освобождать ему дорогу.

Людмила огляделась по сторонам.

У нее внезапно мелькнула мысль проследить за злодеем в черном плаще. Несмотря на то что он вызывал у нее ужас, только узнав, кто он такой, она могла понять, кто виноват в смерти Антона.

«Это глупо! – убеждала она себя. – Глупо и безответственно! Этот человек – настоящий преступник, убийца! Следить за ним – все равно что добровольно лезть в волчье логово! Поезжай домой и забудь об этой встрече!»

Но, несмотря на эти благоразумные мысли, Людмила уже понимала, что не отступит, проследит за злодеем, чего бы ей это ни стоило. В последнее время, после возвращения из неудачной поездки, она сама себя не узнавала, в ней проявились совершенно новые качества.

«Фольксваген» все еще не мог выехать на дорогу, и это давало ей шанс.

Их с отцом машина стояла совсем близко, шофер дремал за рулем, но о том, чтобы вмешивать его в расследование, не могло быть и речи: отец сразу же все узнает и примет свои меры, вплоть до того, что запрет в квартире и запретит выходить.

Людмила зябко передернула плечами, закуталась в палантин, отошла подальше в сторону и подняла руку, несмотря на то что внутри нее кто-то кричал, что она ненормальная – ехать куда-то одной, вечером, со случайным человеком. К тому же на ней вечернее платье, норковый палантин и бриллиантовые сережки. Да людей и за меньшее убивают! Но она уже решилась и порадовалась только, что сунула в крошечную сумочку немного денег. Раньше ей бы такое и в голову не пришло – зачем ей деньги, да еще наличные, в ресторан отвезут, оттуда – привезут… И одежды верхней не надо…

Рядом с Людмилой тут же остановился скромный старенький «Опель». За рулем сидел полный темноволосый дядька с выразительными карими глазами.

– Садись, красавица! – проговорил он с заметным южным акцентом. – Садись, свет моих очей! Дядя Сурен тебя довезет, куда скажешь! Мигнуть нэ успеешь!

Галантный кавказец не вызвал у Людмилы доверия, но раздумывать было некогда: серый «Фольксваген» уже вырулил со стоянки и влился в плотный поток машин.

– Куда едем, красавица? – осведомился водитель.

– Видите тот «Фольксваген»? Поехали за ним!

– За ним так за ним. – Водитель выжал сцепление и переключил передачу. – Муж, что ли?

– Ну, как вам сказать… – уклончиво протянула Людмила. – Не то чтобы муж…

– Полюбовник, значит? – В голосе водителя прозвучало сдержанное неодобрение. – Нэхорошо! Такая красивая дэвушка, а бегаешь за полюбовником! У нас, в Армении, дэвушки нэ такие, они себя уважают, за мужчинами нэ бегают. Ну, это твое дело, дяди Сурена оно нэ касается, ты говоришь – вези, я везу… ты нэ волнуйся, красавица, дядя Сурен его нэ упустит, дядя Сурен город знает, как свои примерно пять пальцев. – Он бросил руль и растопырил пятерню. – Нэ волнуйся!

Несмотря на то что водитель болтал, не переставая, да еще и бурно жестикулировал, он ловко управлялся с машиной и не отставал от серого «Фольксвагена».

Они доехали до Московского вокзала и свернули на Лиговский проспект. Здесь была большая пробка, и обе машины остановились.

– Нельзя ли включить печку? – проговорила Людмила.

Она куталась в палантин, но все равно дрожала, то ли от холода, то ли от волнения.

– Печка нэ работает! – грустно признался водитель. – Сломалась, красавица! А вот ты надень куртку, она теплая…

Он повернулся, протянул руку и взял с заднего сиденья темную мужскую куртку с капюшоном.

Людмила поблагодарила его и закуталась в куртку.

Ей сразу стало гораздо теплее, кроме того, она сообразила, что в этой куртке она будет не так заметна, как в нарядном вечернем платье с меховым палантином.

– Дядя Сурен, – обратилась она к водителю, – давайте меняться: вы мне эту куртку, а я вам свой палантин. Хорошая сделка, палантин дорогой, продадите или жене подарите…

– Что ты, красавица! – водитель замахал руками. – Моя Ануш такого нэ носит! Только удивится, скажет: Сурен, ты что, кого-то ограбил? Бэри так, мне эта куртка нэ нужна, она все равно нэ моя, какой-то пассажир в машине забыл…

– Как можно забыть куртку? – удивленно спросила Людмила. – Я понимаю – забыть зонтик или перчатки, но куртку…

– Выпивший человек нэ только куртку забудет! – со знанием дела возразил Сурен. – Один пассажир у мэня в машине ногу оставил!

– Что? Ногу? Как это может быть? – переспросила Людмила с недоверием.

– Ну, нэ свою ногу, конэчно, а эту, деревянную… как это… протез называется!

Тем временем пробка рассосалась, и машины двинулись вперед.

Серый «Фольксваген» свернул с Лиговки на Разъезжую улицу, затем выехал на Загородный проспект и вскоре затормозил возле четырехэтажного здания из стекла и бетона.