— А ты ему сказала, почему срываешься с семейного застолья? — осторожно интересуюсь, попивая чай маленькими глоточками.

— Да, он как раз с твоим отцом разговаривал, когда я засобиралась. Вот и предложил свою помощь.

Теперь все понятно. Неужто благородство взыграло? Или совесть замучила? Если она, конечно, есть у него.

И как я предполагала, от Ромы вскоре пришло сообщение.

Пока мама была рядом, я не трогала телефон. Но как только она уехала, прочитав сообщение, я долго думала над ответом.

И придумала. Чего мне скрывать, что я знаю, как он провел эти пару дней? Отдыхал, веселился. Жалеть меня не надо, это последнее чувство, что хотела бы получить от него.

Он в сети. Сообщение прочитано.

Ну что Рома, не ожидал?

“Как ты себя чувствуешь?” — не это я от него жду, совсем не это. Он просто игнорирует мое сообщение.

«Отлично»

“Может врача?” — прилетает следом.

И я молчу. Потому что уже не знаю что сказать. На часах одиннадцать ночи, а сна ни в одном глазу. Только слышу, как Машка сопит.

Проходит минут десять, когда телефон начинает вибрировать в моих руках. От чего сердце начинает вытанцовывать румбу. От волнения учащается дыхание. Хорошо звук выключила, иначе бы разбудила подругу.

Смотрю на телефон и не решаюсь ответить. Что я ему скажу? А что скажет он?

Звонок завершается и снова устанавливается тишина.

Подождав немного, убираю телефон под подушку и закрываю глаза. Нужно поспать, отдохнуть. И завтра с новыми и чистыми мыслями решать, как быть и что дальше делать.

Глава 25. Роман

Лежу и как дурак пялюсь в экран. На звонок не ответила. “Не в сети” И все. Думай что хочешь.

Попал. Откуда только фотка эта взялась?

В голове крутятся слова отца Марка. Вообще всегда считал Вилевского-страшего мудрым мужиком. А тут вдруг он разоткровенничался. Не знал, что у них с матерью Марка были проблемы. И судя по всему длительный разрыв. Своими же предками и их отношениями не могу похвастаться. Родители живут из-за удобства. Любви там и подавно никакой не было. Поэтому я всегда принадлежал сам себе.

Проснуться заставляет яркий солнечный свет. Погодка судя по всему будет хорошей. Жаль, Машка болеет. А так самый раз выйти и погулять. Но для начала нужно узнать ее самочувствие.

Тут же набираю ее номер, и не вставая с постели жду ее ответа.

Длинные гудки.

Закрываю глаза, представляя девушку.

— Алло, — слышу ее хриплый голос.

— Доброе утро, малыш, — отвечаю, а у самого от волнения сердце начинает выдавать сумасшедшие пируэты.

— Вы ошиблись номером, — выдает она, и я чувствую, что она вот-вот положит трубку.

— Да нет же, — открываю глаза и пялюсь в телефон, проверяя той ли Маше набрал. — Маш.

В ответ тишина, лишь слышу ее тяжелое дыхание.

— Маш, — повторяю снова. — Как ты себя чувствуешь? Ты вчера так и не ответила, нужен ли врач?

— Можно подумать, что ты волнуешься, — резко отвечает девушка, а я привстаю в постели.

— Сам еще не понял, — признаюсь я, потирая виски.

Снова повисает тишина.

— Я только проснулась, поэтому не могу сказать, как я себя чувствую, — наконец говорит девушка, а мне становится легче. Значит еще не все потеряно.

— Та фотка, — начинаю я, но девушка меня перебивает.

— Мне все равно, — резко звучат ее слова.

— Я хотел, — пытаюсь что-то выдавить из себя правдоподобное.

— Мне все равно. С кем ты был, где ты был. Ты мне никто и я тебе так же, — а вот это режет слух и в груди отдает ноющей болью.

— Дай мне неделю, — прошу ее, сам еще не понимаю, чего хочу.

— Неделю на что? — в голосе девушки звучит удивление и недоверие.

— На то, чтобы это все исправить. Я сам в себе еще не разобрался и прошу у тебя время, Маш. Дай мне время.

Она снова замолкает. А я слышу, как бьется мое сердце в районе горла. Никогда не замечал таких мелочей. А сейчас я слишком остро слышу каждую мелочь.

— Хорошо, — еле слышно говорит девушка.

Слышу заветные слова и выдыхаю с облегчением.

— Когда я смогу тебя увидеть? — теперь я понимаю, что главное не давить.

— Завтра. После зачета. В три.

— Я приеду, — отвечаю ей, но в трубке уже слышны короткие гудки.

Хмыкаю, смотря на телефон. Девочка с характером. Да оно и понятно, после произошедшего сложно доверять.

Оставшийся день я провожу в тренажерном зале. Занятия выбивают мысли, заставляя сосредоточиться на действиях. И это лучшее мое решение за последние дни.

В понедельник я вскакиваю раньше будильника. Принимаю контрастный душ, кофе и раньше положенного времени выбегаю из дома. Сегодня такое чувство, что в меня вживили батарейку. Столько сил и такой эмоциональный подъем ощущаю, что от этого странного чувства на моем лице поселилась улыбка. От которой к середине дня заболели щеки.

Предупреждаю Милу о своем уходе раньше положенного времени. И чтобы все вопросы по возможности отложила на завтра. Звонки, в крайнем случае.

Выезжаю за полчаса до окончания занятий Маши. Заезжаю попутно в цветочный. Только сейчас понимаю, что девушкам сто лет не дарил цветы. А тут идея сама собой всплыла в голове. Маше хочется подарить цветы.

В цветочном покупаю шикарный букет нежно-розовых роз. И с волнением от предстоящей встречи направляюсь в сторону универа.

Останавливаюсь на парковке. Но и сам не тороплюсь выходить. Поглядываю на благоухающий букет, который лежит на соседнем сидении и жду. Жду Машу.

Почти в три из главного входа здания начал выплывать народ. Я выхожу из машины, чтобы она меня увидела. Может у девушки получится быстрее найти меня, чем мне выцепить ее взглядом из этой толпы.

Из толпы студентов выделяю двух девушек. Только тогда понимаю, что вижу Машу. В легком платье, в шляпке и с рюкзачком на плече.

Мое сердце начинает биться где-то в районе горла. Я сглатываю с трудом.

Вижу, как к ним подходят два парня, что начинает напрягать. Убираю руки в карманы джинс и облокачиваюсь о машину, выжидая.

И вот девушка наконец-то находит меня взглядом. Но и парень что рядом с ней тоже сканирует меня.

Кто это у нас?

Серьезным взглядом рассматривает меня юнец, что вызывает у меня ухмылку.

Маша что-то говорит ребятам, и поправив рюкзачок, направляется в мою сторону.

— Привет, — ловлю ее робкую улыбку.

— Привет, — здоровается она, пряча руки за спину.

— Как ты? — руки чешутся, как хочется обнять, но я давлю в себе этот порыв.

— Как будто