– Он будет ждать тебя завтра на сотом километре Кольцевой автомобильной дороги, – шепнул ему шашлычник.

Это стало напоминать Жене игру. В общем, она его не слишком утомляла, лишь забавляла. Ему казалось, что Князь излишне осторожен, что в огромном городе никому нет дела до их встреч. Но он был вынужден принять правила этой игры.

Чтобы выяснить, где находится сотый километр МКАД и как туда добраться, Нечипорук купил подробную карту Москвы. Оказалось, сотый километр магистрали лежал между лесных массивов Лосиного острова. Лишних денег, чтобы нанять такси, не оказалось, и Женя пошел через лесопарк пешком.

Через час он уже сидел в "Мерседесе" Князя – веселый, краснощекий, в грязных ботинках. Князь набирал скорость и поглядывал в зеркало заднего вида.

– За тобой никто не шел? – спросил он.

– За мной? – переспросил Женя и пожал плечами: – Да я даже не обратил внимание.

– Напрасно, – произнес Князь, сворачивая под мост. – Надо все время проверяться, нет ли "хвоста".

Женя недоверчиво взглянул на Князя – серьезно ли он говорит.

– Кому я нужен? – риторически спросил он.

Теперь Князь недоверчиво посмотрел на Нечипорука.

– Ты или притворяешься, или же на самом деле наивен, – предположил он. – Пора уже становиться взрослым и отдавать отчет своим действиям… Запомни раз и навсегда: на встречу со мной не приходи, пока на сто, на тысячу процентов не будешь уверен, что за тобой никто не следит. Ясно?

– Ясно, – кивнул Женя и подумал: "Давай быстрее деньги, и я пойду, а ты можешь крутиться вокруг Москвы, отыскивая за собой "хвост".

Князь, будто услышав мысли Жени, сунул руку во внутренний карман и положил парню на колени конверт. Женя тотчас заглянул в него, потом вынул тонкую стопку купюр, быстро пересчитал и поднял на Князя недоуменный взгляд.

– Здесь три тысячи, – сказал он.

– Да, – как ни в чем не бывало ответил Князь. – Я решил отдать тебе сразу всю сумму.

Женя снова посмотрел на деньги, снова начал пересчитывать их, но, дойдя до второй тысячи, остановился. Он ничего не понимал. В его представлении Князь должен был вручить ему небольшой кейс с пачками долларов, какой часто показывают в американских детективах.

– А разве… – пробормотал он. – Разве столько должно быть? Вы же обещали по десять центов за дозу.

– Правильно, – подтвердил Князь, предусмотрительно сбавляя скорость перед постом ГИБДД. – А я тебе сколько дал?

– Три тысячи.

– Вот и считай: ты мне дал тридцать тысяч доз. Помножим на ноль целых одну десятую доллара…

– Почему тридцать тысяч? – перебил Женя. – Там был концентрат триметилфентанила на сто двадцать тысяч доз.

Князь посмотрел на Женю, и лицо его скривилось.

– Ты что, парень? Каких сто двадцать тысяч? Я имею дело с профессионалами в этой области. Они определяют дозы совершенно точно.

– Но мне сказали… – едва ли не плача от досады, произнес Женя, – я был уверен, что там сто двадцать. И на соответствующую сумму уже рассчитывал…

– Ты что, не веришь мне? – неожиданно резко спросил Князь. – Я хочу получить от тебя четкий ответ: ты веришь мне или нет? Ты считаешь, что я тебя обманул?

– Я такого не говорил, – пробормотал Женя.

– Но ты так думаешь?! Да?! Отвечай, да или нет?!

– Нет…

Некоторое время они ехали молча. "Заработал на машину! – с горькой иронией думал Женя. – А что я теперь скажу ребятам? Они ведь мне не поверят. Мишка вообще на двенадцать тысяч баксов рассчитывает…"

– Ты на себе дозу испытывал? – спросил Князь. – Нет?.. Вот потому ты и ошибся. У тебя нет методики правильного расчета дозы. У нынешних наркош потребности ой какие большие! Им уже не жиденький кайф нужен, а мощные дозы. Понимаешь, о чем я? Если бы я разбавил этот концентрат на сто двадцать тысяч доз и всучил оптовикам, то на сотом километре МКАД ты нашел бы мой труп.

"Наверное, он прав, – думал Женя. – Так я все и объясню Ковальскому. И отдам ему тысячу. Хватит с него тысячи. Мне тоже на что-то жить надо".

– Хватит о деньгах, давай поговорим о деле, – другим голосом произнес Князь. – Я готовлю тебе место для плодотворной научно-практической деятельности. В Джелалабаде сейчас бархатный сезон. Не жарко, горы апельсинов и гранатов. Ты любишь гранатовый сок?

– Я не знаю, смогу ли, – пробормотал Женя.

– А я и не спрашиваю, сможешь ли, – ответил Князь. – За тобой все еще остается долг за ту гадость, от которой умер человек. А долги положено возвращать.

Еще одна зацепка: одним из лиц, причастных к сбыту в Москве сильнейшего синтетического наркотика, оказался Павел Захаров, вор в законе по кличке Цируль. О влиянии этого человека свидетельствовал такой факт. После задержания Захарова в «Известиях» появилась статься журналиста Ж., который пытался создать ложное общественное мнение о преступнике, преподать его как жертву пережитков тоталитаризма. Но позже из материалов оперативно-технических мероприятий ФСБ стало известно, что статья была написана по заказу самого Захарова за крупное денежное вознаграждение журналисту.

На допросах Новоселов вел себя с Цирулем подчеркнуто вежливо. Следователь не брезговал пожать уголовнику руку, заварить для него чай и дать прикурить. Разговаривал сдержанно, обращался на "ты", но по имени-отчеству. Словом, пытался всячески показать, что хочет видеть в Захарове не обвиняемого, а помощника в поиске истины. Но Захаров не воспользовался спасательным кругом, который кинул ему Новоселов, предпочитая спасать свое положение силой авторитета. И стал тонуть не только сам, но и потащил за собой в пучину купленного им адвоката.

А дело было так. Вскоре после задержания Захарова у Новоселова появились небезосновательные причины установить наблюдение за адвокатом Цируля Николаем Копасиновым. Скрытая видеокамера начала фиксировать встречи юриста с Захаровым, которые проходили в одном из помещений следственного изолятора. Копасинов, видимо, не исключал скрытого наблюдения и вел себя со своим подопечным очень осторожно. И все же, несмотря на все ухищрения, он попался.

Во время очередной встречи со своим подопечным адвокат знаком предупредил Захарова, чтобы тот не произносил ни слова вслух, а использовал лишь бумагу и карандаш, затем погасил в комнате свет и сел за стол. Тем не менее чувствительная камера позволила рассмотреть оперативникам все особенности "работы" защитника.

Некоторое время Захаров и Копасинов обменивались записками, которые адвокат по прочтении немедленно сжигал в пустой консервной банке. Одну записку Захарова адвокат бережно сложил и спрятал в нагрудный карман. Захаров все сильнее ерзал на табурете от нетерпения, и наконец адвокат вынул из своего кейса записную книжку, раскрыл ее, постучал торцом о стол, высыпая на лист бумаги порошок. Захаров тотчас высыпал наркотик себе в рот, а потом жадно облизал лист, как ребенок обертку от мороженого, и запил соком, который принес его заботливый защитник.