Натянув джинсы и сменив блузку на джемпер, Джулия сразу почувствовала себя увереннее. Она взяла сумку с инструментами и, подмигнув своему отражению в зеркале, вышла из комнаты.

Когда Джулия пересекала холл, во входную дверь позвонили. Поскольку Патрика не было поблизости, она решила, что ничего страшного не случится, если она откроет дверь. На пороге нетерпеливо переминался с ноги на ногу Джордж Баррет.

— Мистер Баррет! Рада вас видеть!

Не ожидавший столь радушного приема, Баррет удивленно посмотрел на Джулию и удовлетворенно закивал.

— Вижу, вы здесь вполне освоились. Это хорошо.

Она не стала его разубеждать. Баррет не виноват в ее проблемах, а к их с Саймоном отношениям — точнее к отсутствию таковых — тем более непричастен.

— У вас какое-то дело к Саймону?

Он кивнул.

— Да. Мы договаривались, что Саймон представит отчет о проделанной работе, но он почему-то тянет с этим. Может быть, вы расскажете о ходе подготовки? Времени остается все меньше, и я начинаю нервничать. — Баррет с надеждой посмотрел на Джулию, как будто ожидал, что она совершит сейчас нечто такое, после чего все его сомнения рассеются и он сможет со спокойной совестью вернуться домой.

Джулия покачала головой.

— Не думаю, что ученик вправе оценивать работу учителя. Поговорите с Саймоном, а я пока займусь делами.

Баррет нахмурился.

— Никак не расстанетесь с прежними привычками, а?

— Джордж, давайте начистоту. Когда все закончится, мне придется зарабатывать на жизнь тем, что я умею. Так что, если вам понадобится посудомойка или мастер по мелкому ремонту, я к вашим услугам. Я даже сделаю вам скидку, учитывая, какой вы премилый старичок. — Она потрепала его по плечу и чмокнула в щеку. — Еще вопросы?

Баррет растерянно потер подбородок.

— Нет, спасибо, у меня дома все в порядке, — пробормотал он и, оправившись от легкого шока, сердито добавил: — А почему вы не в платье?

— Саймон разрешает носить джинсы во внерабочее время.

— Он, как я вижу, разрешает вам слишком многое, мне придется серьезно поговорить с ним.

— Можете начинать.

— Что?

Джулия мило улыбнулась.

— Саймон стоит у вас за спиной, так что предъявляйте все претензии ему. Вы хотите сказать мне что-то еще?

Баррет повернулся к только что подошедшему Саймону.

— Черт возьми, вам обоим стоит послушать, что я скажу. Так вот, женщине нельзя давать много свободы, и вы, друг мой, знаете об этом не хуже меня.

— Да, Джордж, я абсолютно с вами согласен, но Джулия умеет так подкатиться к мужчине, что отказать ей язык не поворачивается. Как бы вы поступили на моем месте?

Джулии было приятно видеть Саймона в хорошем настроении, равно как и наблюдать за постепенно закипающим Барретом.

— Не позволяйте ей садиться вам на шею. Ваша задача — сделать из девчонки леди. По-вашему, леди носят рваные джинсы? Не забывайте, Джордан, на кону большие деньги. Очень большие. Вам, может быть, на них наплевать, а вот мне — нет. Так что не теряйте времени.

Саймон ответил на бурную тираду Баррета легкомысленной улыбкой.

— Согласитесь, Джордж, у нее отличная фигура, а джинсы только подчеркивают… ммм… нужные места.

— Речь идет не об этом, и вы прекрасно меня понимаете.

— А по-моему, как раз об этом. Вы же не станете отрицать, что Джулия обворожительна, а судить ее будут не только женщины, но и мужчины.

К этому времени Баррет понял, что над ним подшучивают, и сменил гнев на милость.

— Ладно, посмеялись, и хватит. Лучше скажите, как идут занятия. Все получается? Если нужна помощь специалиста…

— В график укладываемся. Джулия отличная ученица, схватывает все на лету. Работать с ней одно удовольствие.

Слушать комплименты в свой адрес было приятно, но Джулия все же предпочла оставить мужчин наедине. К тому же она уже решила, что от Саймона в определенные моменты лучше держаться подальше.

Занимаясь замком в ванной, Джулия думала о том, как странно изменилась ее жизнь. Обстоятельства забросили ее в незнакомый мир, который никак не становился понятнее и ближе, несмотря на все уроки Саймона. Обстоятельства свели ее с мужчиной, к которому ее тянуло как магнитом и который упорно цеплялся за некие надуманные предлоги, чтобы только не оказаться с ней в постели. Обстоятельства заставляли ее носить платья и туфли на каблуках и заучивать нелепые правила этикета.

Джулия скучала по дому, по той жизни, в которой не обстоятельства вертят человеком, а сам человек выбирает их по своему вкусу и способностям. Там, дома, она не стала бы ждать, пока Саймон решит свою глупую дилемму, а решила бы ее за него. Легко и просто.

Что же ему делать?

Выглянув в окно, Саймон неожиданно для себя обнаружил, что уже стемнело. Часы показывали четверть десятого. Он перевел взгляд на шахматную доску, где его король из последних сил отбивался от наседающих белых фигур. Положение было проигрышным, так что оставалось надеяться только на случайный «зевок» противника. Выиграв две первые партии, Саймон расслабился в третьей, потерял инициативу. Джулия играла довольно-таки неплохо, но все же вряд ли могла рассчитывать на успех, если бы он не утратил концентрацию.

— На вашем месте я бы сдалась, — посоветовала она, изучив позицию. — Лучше признать поражение, чем получить мат.

— У меня еще есть варианты защиты, — возразил Саймон, делая ход «слоном». — Игрок, уверенный в скорой победе, нередко утрачивает бдительность и допускает промах, а в шахматах, особенно в эндшпиле, потеря одной фигуры бывает роковой. Так что не спешите радоваться.

Вероятно, его предостережение возымело действие, потому что Джулия погрузилась в глубокое раздумье.

Саймон, наблюдая за ней, тоже думал, но только не о битве на доске, а о своей противнице.

Если прибегнуть к шахматной терминологии, Джулия оказалась в патовой ситуации. Она не могла уйти и вместе с тем с каждым днем становилась все более похожей на запертую в клетке птицу. Патрик рассказал, что во время примерки платья для приема Джулия сильно нервничала и в конце концов едва не расплакалась. Ее стали беспокоить такие мелочи, на которые она прежде не обращала внимания: она боялась, что наступит на подол длинного платья; тревожилась из-за незнания французского; просила достать ей какое-нибудь успокоительное.

Живая и раскованная, непосредственная и веселая, Джулия задыхалась в четырех стенах, вынужденная вдобавок ко всему еще и подавлять в себе естественное для каждой женщины желание любви.

Саймон понимал, что ее нужно отпустить.

Он не представлял, как будет жить дальше без нее, но знал — никакая боль не длится вечно.