– Сколько мерков они убили? – спросил Музта. – Пять сотен, самое большее тысячу за прошлую осеннюю кампанию и зимой. Я же потерял семнадцать уменов, семьдесят одну тысячу воинов. Если у кого-то и есть полное право ненавидеть их, так это у меня.

Музта замолчал. Когда Тамука взглянул на него, его лицо было абсолютно бесстрастным.

– Хотя я забыл. Скот убил всех наследников, кроме Вуки.

Тамука посмотрел Музте прямо в глаза. Неужели он подозревает? Неужели слухи о Вуке дошли даже до лагеря тугар?

– Я не чувствую в твоем голосе той ненависти, которую, казалось бы, ты должен испытывать к ним, – произнес Тамука, решив не продолжать тему о смерти братьев зан-карта.

– Я ненавижу их. Уже давно я пообещал себе, что настанет день, когда Кин станет моим гостем на пиру полнолуния.

– И?

Музта покачал головой и улыбнулся.

– Он ничем не хуже командиров Оркона или вашего Вушки Хуш. Это и было моей главной ошибкой.

Я недооценил его и его солдат. В конце концов, сказал я себе, они всего лишь скот. Ты и сам видел, каким фиаско закончился для вас прошлый год: меньше чем за сорок дней они построили флот, который мог сравниться с вашим, они перехитрили вас и вашего скота Кромвеля, когда победа, казалось бы, уже была в ваших руках. Кин победил Кубату, но не забывай, что именно Кубата когда-то победил твою орду, хотя нас и было в два раза меньше.

– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Тамука. – Я всего лишь щитоносец зан-карта. Скажи это Джубади, командирам уменов и десятков уменов.

Музта усмехнулся:

– Ты считаешь, они станут слушать кого-то из тугар? Они станут слушать вождя, который потерял почти всех воинов в сражении с презренным скотом?

Он насмешливо покачал головой и посмотрел на звезды.

– Временами я сам не могу поверить, что привел своих людей к катастрофе, что сейчас у меня осталось всего два умена, которые влились в вашу орду, что я вынужден просить о помощи, а подчиненные мне кланы – в полутора тысячах миль отсюда, они абсолютно беззащитны и целиком зависят от ваших решений.

Кар-карт тугар отступил на шаг и посмотрел на освещенный кострами лагерь, где слышались радостные крики воинов, предсмертные вопли скота, песни сказителей. Орда мерков лежала перед ним во всей своей мощи.

– Они изменят вас так же, как изменили нас, – мрачно предупредил он. – Когда я родился, в мою руку вложили лук еще до того, как я коснулся груди матери. Когда родится мой сын, что я смогу вложить в его руку? Будет ли это инструмент скота, или оружие, используемое ими против нас, или стропы для летающего корабля, молот из кузни, рельсы, по которым передвигаются их огнедышащие драконы? Все это нам придется принять от скота, если мы хотим выжить. – Потому-то я и считаю, что весь скот надо уничтожить, – твердо и страстно произнес Тамука. – Чтобы сохранить наш народ, нам придется убить их. Нам придется научиться всему, что они знают, а потом покончить с ними, чтобы даже памяти не осталось о том, что когда-то в Валдении жил скот. Только тогда мы снова сможем почувствовать себя хозяевами степи. Музта горько рассмеялся:

– А кто будет кормить нас? Мы едем по степи, накормленные скотом, мы приезжаем в их города осенью, зная, что нас ожидает запас провизии, которого хватит до весны. А что случится, когда скота не будет?

– Очистив этот мир, мы снова станем той ордой, в какой жили наши предки. Мы познаем все необходимое, но без скота, который грозит уничтожить нас. Мы научимся сами создавать себе пищу. Между нами и скотом никогда не будет мира. Джубади не прав, думая, что после того, как мы подчиним их, все снова станет как раньше.

Злясь на себя за то, что он так открыто высказал несогласие со своим кар-картом в присутствии извечного врага мерков, Тамука зарычал и отвернулся.

– Если я передам Джубади то, что ты говорил мне, – тихо произнес Музта, – ты умрешь. Если бы такое сказал мне кто-нибудь из моих советников, я бы зарубил его собственным мечом.

– Так сделай это, – фыркнул Тамука, даже не подумав обернуться.

– Со мной ты можешь говорить спокойно, – прошептал Музта.

Тамука знал, что должен поблагодарить кар-карта чужой орды, потому что он держал жизнь щитоносца в своих руках.

– А зан-карт Вука прислушивается к твоим словам? Тамука обернулся:

– Не думай, что, сохранив мне жизнь, ты сможешь подкупить меня, тугарин.

Музта усмехнулся:

– Даже не собираюсь. Твоя жизнь принадлежит тебе, и я не собираюсь ею распоряжаться.

Тамука наконец кивнул.

– Готов ли твой зан-карт вести орду, если Джубади падет? – спросил Музта так тихо, словно говорил сам с собой. – Ты знаешь, что Джубади не прав в том, что касается дальнейшей судьбы скота. Но ни ты, ни я не можем не признать, что он – прекрасный воин. Может, он и недооценивает этих янки, но он достойный кар-карт. А каков зан-карт?

«Вука – кар-карт? Конечно, его учили всю жизнь, стремясь сделать достойной заменой своему отцу. Но он не справится. Он ринется куда-нибудь сломя голову, как сделал это на улицах Рима, как это сделал стоявший рядом с ним тугарин. В нем нет и следа отцовских способностей».

И он убил своего брата, в этом Тамука был совершенно уверен.

– Он будет готов, – холодно сказал щитоносец.

– Разумеется. – Музта улыбнулся, и в лунном свете его зубы блеснули красным. – Я должен вернуться к своим воинам. Завтра нам предстоит трудный переход.

Тамука низко поклонился, кар-карт повернулся и пошел прочь, оставляя за собой запах примятой сапогами травы и весенних цветов.

С земли стал подниматься белый туман, и в нем растворился Музта.

Тамука уходил все дальше и дальше от юрты Джубади. Наконец он лег в траву, и туман обнял его холодными руками. По небу, таинственно мерцая, плыли две луны.

Тамука сделал несколько коротких вдохов, потом быстро выдохнул и замер. По его телу пробежала дрожь, все окружающее потеряло четкие очертания. Дыхание становилось все медленнее и медленнее. Со стороны могло показаться, что щитоносец зан-карта Вуки умер. Он превратился в дух «ту», дух носителя щита. Он взлетел в ночное небо, чтобы услышать голоса предков. Перед ним пронеслась череда лиц, все они жили радостью своей последней битвы – воины, спевшие песнь смерти на поле сражения. Появился Юрга – его учитель, он приказал оставить дух «ка» – дух воина – и прислушаться к духу «ту»:

«Нельзя, чтобы тобой владел дух „ка", пусть он останется за пределами твоего сердца, твоей души. Будь одним из мерков и вместе с тем не будь им, подчини себе воинский дух „ка", дух орды, только так все смогут выжить в предстоящей битве».

И он шел вперед, слушая слова духа «ту», но «ка» взывал к нему. Мимо по ночному небу проносились на конях души воинов, они смотрели на потомков, которые скакали по зеленой траве. Тамука видел их всех – умерших и живущих ныне, великую орду, готовую к новому путешествию и новой войне.