Точно. Потревоженная бабочка. И порхает так же. И такая же непостижимо красивая. Плохо дело, Угрюмый, не иначе мир перевернулся, если ты решил аномалиями любоваться.

Бабочка стала опускаться вниз. Движения ее стали более спокойными, плавными. Даже немного заторможенными, словно внутри у нее села батарейка или закончился завод. На высоте полутора метров она застыла на мгновение и вдруг снова задергалась, быстрыми резкими движениями запорхала в мою сторону.

Только этого мне не хватало. Я зло сплюнул. Словно по приказу бабочки снова завозились жарки. Причем теперь они глядели четко в мою сторону. Вот ведь зараза!

Я откатился назад. Подскочив на ноги, вжался в стену рядом с Хлюпиком. Снаружи затрещало струящимся пламенем. На мгновение воздух накалился до предела, стало нечем дышать. Но через несколько секунд жар спал. Лицо горело. Спина намокла настолько, что, казалось, можно раздеваться и отжимать одежду, как после стирки.

Всполохи снова завертелись из стороны в сторону. Огненная бабочка искала меня.

- Это тоже жарка? - прошептал едва слышно Хлюпик.

- А мне откуда знать, - огрызнулся я. - Нашел себе энциклопедию ходячую.

Всполохи стали медленнее и печальнее. А что, если мне на эту дрянь тоже поохотиться?

Идея показалась занятной. Я скинул рюкзак, подхватил автомат и высунулся наружу. Бабочка, порхавшая в дюжине метров от меня, уже собралась на покой. Видимо, посчитала свою миссию выполненной. Спят усталые жаркушки, мерзкие аномалюшки.

Я вылез из своего убежища, присел на одно колено. Приклад уперся в плечо, автомат удобно устроился в руках, палец на спуске.

Сейчас посмотрим, кто из нас круче. Я поймал в прицел огонечек и спустил курок. Очередь ушла мимо. Видимо, мимо, потому как бабочка снова заметалась и понеслась в мою сторону. Я снова попытался взять ее на мушку, но движения этой штуки были настолько дергаными, хаотичными и непредсказуемыми, что целиться было невыносимо трудно. Сбоку задрожал закручивающимся пламенем воздух. Я дал вторую очередь. Бабочка легко увернулась и закружила почти у меня над головой. Или промазал, или моя пристрелка ей как мертвому припарки.

Краем глаза поймал крутящееся пламя. Одно, два… Еще одна попытка и назад. Иначе меня зажарят. Я поймал цель и нажал спуск. В последний момент рука дрогнула, я чертыхнулся и метнулся назад, в спасительный закуток. Но именно дрогнувшая рука меня, видимо, и спасла. Поднырнув в провал, дернулся к стене, только сейчас, задним числом, осознавая, что над головой вспыхнуло как-то неестественно ярко. Вспыхнуло и потухло.

Я обернулся. Еще пара спонтанных вспышек в стороне, и вокруг установилась привычная уже тьма. Только теперь она была другая. Что-то в ней изменилось. И жарки почему-то не сработали.

Дыхание было тяжелым, сердце чуть не ломало ребра. Я поглядел на Хлюпика. Тот стоял, прижавшись к стене, и благоразумно светил фонарем в пол. На меня посмотрел затравленно.

- Ты ее убил?

- Аномалию нельзя убить, она не живая, - начал я и прикусил язык.

Если не живая, то как она на меня реагировала? Хотя, наверное, есть какие-то поля, энергии, векторы силы и законы физики. Я в этом всем, один черт, дуб дубом.

- Тогда что? - странным тоном проговорил Хлюпик.

Я пожал плечами и вылез наружу. В сторону, где последний раз закипали жарки, полетел предпоследний болт. Руки тряслись, и силы не рассчитал. Болт с легким свистом рассек воздух и, ударившись обо что-то в темноте, покатился в сторону. Чертыхнувшись, я заново врубил фонарь. Темноту прорезал луч света.

Фонарь повертел светящимся глазом из стороны в сторону. Ничего. Болт искать без толку, а ничего подозрительного нет. Или я действительно прикончил аномалию, или… Другого «или» у меня не было, первое выглядело каким-то хитрым фокусом из сказок про сталкеров, которыми зона полнится. Еще одна легенда родится.

Хотя нет, я тут один, если не считать Хлюпика. Но Хлюпик не расскажет, а я - тем более. Так что сказок про Угрюмого не будет.

- Вылезай, - окликнул я. - И рюкзак прихвати. Он появился мгновенно. Рюкзак на плече. Надо же, послушный какой стал. Интересно, надолго ли? Я сдернул свое имущество с хлипкого плеча спутника и вернул на законное место.

- Куда теперь? - поинтересовался он.

Опять риторические вопросы. Меньше знаешь - крепче спишь. Я молча развернулся и потопал к запертой двери.

На этот раз ручка поддалась легко. Пальцы только коснулись теплого металла, а уже стало ясно, что ручку никто не держит. Она вихлялась из стороны в сторону. Говорят, в Советском Союзе все делали на века. Не знаю, СССР я застал краешком детства, когда на производство в частности и экономику вообще плевали с высокой колокольни. Для меня Союз нерушимый остался ярким и солнечным, а вся ответственность и груз системы вылились в яркую капельку октябрятского значка - вписанную в пентакль фотографию юного Володи Ульянова. Так или иначе, с советских времен ручка разболталась и держалась на соплях.

Я осторожно толкнул дверь и тотчас чуть прищурился. В коридоре за дверью горел свет. Причем яркий. Смысла в фонаре больше не было. Шагнув вперед, я выпустил из темноты Хлюпика.

Коридорчик оказался сравнительно недлинным. Всего метров пятнадцать. Далее был тупик и поворот на девяносто градусов.

- А это как? - подал голос Хлюпик.

Я повернулся к нему. Он напоминал сейчас свежевытащенную на берег рыбу. Еще не бьющуюся в агонии, но уже весьма удивленную тем непостижимым миром без воды, в который она вляпалась.

- Что?

Он ткнул пальцем мне за спину. Я повернулся. Секунды хватило на то, чтобы понять, что так удивило моего попутчика. В голове возникли слова, много слов из лексикона одной маминой подружки-профессорши, которая, зарабатывая себе степень доктора филологических наук, писала работу по теме истории и семантики русского мата.

В конце коридора под потолком недвижно висел деревянный ящик. Может быть, из-за этой неподвижности и резкой смены освещения я его и пропустил. Отмазка. Просто расслабился опять.

Я попятился, отодвигая Хлюпика обратно в темный зал. Ящик, словно уловив мою мысль, резко сорвался с места и с неимоверной скоростью полетел мне в голову.

Кажется, я все-таки помянул вслух чьих-то родственников по материнской линии. Толкнув Хлюпика назад, присел. Ящик пронесся над головой и впечатался в дверной косяк. Раздался треск ломающегося дерева, и на голову посыпались обломки. Болезненно, но не смертельно.

Чертова тварь. Я поднялся на ноги, стряхивая с костюма щепки. Хлюпик сидел на полу и тер лоб. Посреди лба, словно прорезающийся рог единорога, вздулась огромная шишка с рассеченной посередине кожей. Сразу стало ясно, куда и чем пришелся удар. Везет ему сегодня на оплеухи.

Беглым взглядом оценил коридор. Больше до конца коридора посторонних предметов, по счастью, не было. А там поглядим. Если ублюдок один, то не сунется. Если много, то нам хана.