но они в целом не строили ничего огромного. Молельные места и капища у них имелись, и скорее всего Лошадкину предстояло воспроизвести именно их, только в камне.

— И без жертвоприношений, - добавил Михаил, - в знак начала новой эпохи и дружбы.

— Когда все три народа вместе идут резать соседей, - отозвался Гозье. - Не предлагали еще?

— Что-то там робко намекали, но я не особо вслушивался. А у вас как, с избранными жрецами?

— Желающих много, толковых мало, все, как всегда.

— Изучаешь биоценоз? - вдруг осенило Лошадкина. - И нас в том числе?

— В том числе, - согласился Маниш. - Хотя у нас тут не совсем биоценоз, но все мы занялись чем-то другим, сам знаешь. Учеба, да, о которой ты говорил. Мы пытаемся отобрать тех из местных, кто смог бы потом не пучить восторженно глаза, а именно что учить и разносить наши слова, а также давать отпор.

— Разве не ты только что насмешничал над войной и общей резней?

— Насмешничал и буду, и продолжу возражать против нее, имей это в виду, Михаил.

— Я?

— Ты же главный посланец богов в глазах местных. И не говори, что тебе не нравится ими командовать.

— Ты преувеличиваешь!

— Поспорим?

Лошадкин замер, обдумывая предложение. Командовать он никогда особо не любил, да и дурное начальство над собой плохо терпел, вот и ушел во фрилансеры. Но в то же время, было нечто приятное в этой ипостаси барона Робинзона, он командовал и местные бежали выполнять, вместо бесконечных разговоров, сомнений и попыток рассказать, как у него ничего не получится.

— Одно дело - давать отпор тем, кто пришел сам, и да, здесь добро должно быть с кулаками. Мы же никогда не говорили, что мы добренькие и потому беспомощные?

— Не говорили.

— Многие почему-то приравнивают эти понятия, - продолжал Маниш, - даже там, в космосе, и Земле пришлось дать несколько раз по зубам тем, кто счел нас слабыми. Здесь примерно то же самое, только в меньших масштабах. Защита и сила, помощь соседям - да, резня - нет. С этим ты спорить не будешь?

— Не буду, - согласился Лошадкин. - Вообще, хотелось бы обойтись без войн, но не удастся, да?

— Конечно, придется выбить зубы тем, кто сочтет нас слабыми, - мрачно усмехнулся Маниш.

— Ты скучаешь по Земле? - вдруг спросил его Михаил.

Наверное, потому что с Манишем он общался больше всех, да и возраст их примерно совпадал. Несмотря на весь восторг космоса, другой планеты и работы, Лошадкин вот точно скучал по Земле и друзьям, оставшимся там. И не только друзьям, но эти мысли он старательно гнал, выметал, выбрасывал из головы, а они все равно возвращались.

— Да и в тоже время нет, - ответил Гозье. - Задай самому себе вопрос, долети мы до места спокойно, разве ты переживал бы о Земле? Ведь ты знал, что летишь на год, а то и больше, если что-то пойдет не так с терраформированием!

— Хм.

— Да, нет связи с Землей, мы не можем улететь, и нас в семь раз меньше, чем живых в экспедиции, но в остальном? Сеть у нас есть, Алекс помогает, все осознают сложившееся положение, так что психозов по этому вопросу не ожидается. Мы сохранили секцию "Васко", а с ней и запасы энергония, различные устройства для создания привычной нам среды. Синтезаторы, полеты, оружие и прочий комфорт. Да, окажись мы здесь не как Робинзоны, а в совсем уж голом состоянии, то сейчас и ранее не вели бы дискуссий и не рассуждали о морали, этике и праве силы. Согласен?

— Пожалуй, - признал Лошадкин. - Как-то не задумывался над этим.

— Именно! Ты не задумывался потому, что какая-никакая, а привычная обстановка у нас есть! Окажись мы здесь без ничего, то занимались бы выживанием, а не воротили нос от чужих женщин.

Лошадкин только хмыкнул.

— Так что да, я скучаю, переживаю, но в то же время, достаточно легко представить, что мы все еще в экспедиции. Только занимаемся не терраформированием, а живоформированием, если можно так выразиться. Год еще не прошел, экспедиция только началась, и так далее.

— Неплохой подход, - признал Лошадкин.

— Каждый справляется по-своему, но никто же не запрещает попросить совета или помочь другу? - вопросил риторически Гозье и пожал плечами. - Так что строй, делай, копай, вживайся, помогай местным и налаживай контакты, и мы займемся примерно тем же. Не думай о Земле или думай, но не в мрачных тонах.

— Да я и так не думал в мрачных тонах.

— Но ты осознал разницу? - не унимался Маниш.

— Такое ощущение, что ты подался в психологи и теперь ставишь на нас опыты!

— В каком-то смысле - да, - неожиданно ответил Гозье. - Только это опыты на местных, изучаем, выбираем помощников, пробуем разные методики. Образование - на будущее и помощь сейчас в других вопросах, но так, чтобы они доходило до всего сами, не брали у нас готовое - тоже требует образования с их стороны и понимания, что они знают и умеют, с нашей. Тут без психологии не обойтись, и я вдруг стал главным по этим вопросам, сам понимаешь.

— Да, живых у нас маловато, - согласился Лошадкин. - А разница... зная, что можно вернуться на Землю в любой момент, я не тяготился бы сидением на другой планете? Пожалуй.

Правда, и живых там было бы больше, и жен бы никто не подсовывал, свободные отношения и далки, пусть не на любой вкус, но все же, подумал Михаил. Говорить об этом не стал, поблагодарил Маниша за помощь и вернулся к своим делам и аборигенам в Дружбе.

Хрокаг Хроран покрикивал на подчиненных, указывал, показывал. Перестук топоров, запах свежеоструганных бревен, смолы, потной щетины и шерсти, так как здесь, на верфях, работали не только хрокаги, но и мордахи.

— Да ты так себе ногу отрубишь, у, слепой червяк! - крикнул напоследок Хроран и повернулся. - Посланец Михаил, чем могу служить?

Раньше хрокаги и мордахи так и норовили припасть к земле, но Лошадкин приказал им этого не делать, и с тех пор местные ограничивались уважительными поклонами. Клыки Хрорана посверкивали, словно готовые проткнуть нарушителей