Но этих слов было недостаточно. Малышка испугалась не на шутку и перестала ныть и трястись, только когда Дафна с неохотой усадила ее к себе на плечи. Эви крепко прижалась к ней, и Дафна продолжила путь, стуча бамбуковой палкой впереди себя.

Они еще не успели свернуть к гостинице, как услышали низкий голос хозяйки, эхом отражавшийся от свежевымытого мраморного пола:

– А вот и она… Наша красавица-невеста… Ella, Дафна! Ella, обними свою тетю Нитцу!

В холле гостиницы к ним вразвалочку вышла Нитца. В длинной черной юбке, черной хлопковой футболке и резиновых шлепанцах семидесятивосьмилетняя женщина двигалась удивительно быстро для дамы с лишним весом, астмой, диабетом и заболеванием коленей. К тому же она выкуривала по две пачки «Кэмел лайтс» в день.

Дафне всегда казалось, что в Нитце есть нечто особенное. Когда у ее мужа случился сердечный приступ, на острове не было ни больницы, ни врача. И к тому моменту, когда она нашла человека, который согласился помочь, и их лодка наконец причалила к Корфу, он был уже мертв. Нитца осталась вдовой в возрасте двадцати трех лет. Но она встретила свою судьбу с высоко поднятой головой, как всегда делала в жизни, и постоянно пребывала в хорошем настроении. Да, она традиционно ходила в черном, как все вдовы на острове, но никогда не покрывала волосы платком. И хотя она так и не вышла замуж и даже не взглянула в сторону другого мужчины, Нитца не коротала дни в одиночестве у огня, дожидаясь момента, когда же она наконец соединится с мужем на небесах. Каждый вечер, закончив все дела, она спускалась в бар гостиницы, курила «Кэмел лайтс» и опрокидывала рюмку «Метаксы» с посетителями.

Но, если у других вдов были дети, на которых можно опереться, Нитца осталась одна. Она была слишком упряма и горда, чтобы ждать подачек от государства, и, собрав сбережения мужа, купила гостиницу. Бизнес в руках женщины – неслыханное по тем временам дело! И все же Нитца подняла отель и добилась его процветания, как будто это был ребенок, которого Бог ей, к сожалению, не дал. В течение долгого времени она занималась гостиницей в одиночку: сама готовила, убирала и делала все необходимое. Но в последние годы сбавила темп, и преклонный возраст и ухудшающееся здоровье вынудили ее наконец признать, что она больше не может тащить все на себе. Так что Нитца наняла молодых работников, но по-прежнему не позволяла никому готовить и подавать еду посетителям. Эта гостиница была для нее не просто бизнесом, это был ее дом, и она относилась к каждому как к своему личному гостю.

– Thea Нитца, как я рада тебя видеть! – Дафна наклонилась, чтобы поцеловать Нитцу сначала в левую, потом в правую щеку. Ее толстое, загорелое лицо было влажным от пота, и Дафне очень хотелось вытереться после поцелуев, но она сдержалась.

– Ах… kita etho[37], – по-гречески воскликнула Нитца, взглянув на Эви, сидевшую на плечах у Дафны. А затем, заметив пустой взгляд девочки и осознав, что она не понимает ни слова, с легкостью перешла на английский. – Смотрите, кто тут у нас!

И в этом она тоже отличалась от других пожилых женщин на острове. Большинство из них отказывались учить английский, понимая, что их язык жив, только пока они общаются на нем с внуками. Так они держались за самое ценное и дорогое, что у них было, – свои национальные корни.

– Ах, Эви… малышка Эви. Я столько о тебе слышала! – Нитца потерла мозолистые ладони одну о другую с такой силой, словно собиралась высечь искру. – Ах… Дай мне посмотреть на тебя. Ты как греческая богиня, как Афродита… Ах, но только с американским носом, – расхохоталась Нитца. – Но это хорошо, koukla mou, – добавила она и понимающе подмигнула.

– Мамочка… Мамочка, я боюсь… – дрожащим голосом прошептала Эви в ухо матери и крепче обхватила ногами Дафну за талию и маленькими ручками за шею.

– Дорогая… – Дафна разжала руки дочери. – Эви, малышка, почему ты боишься? Ты ведь не сделала ничего плохого.

– Нет, – прошептала девочка, качая головой. – Не сделала… – Дрожащей рукой она показала на Нитцу: – Но она сказала, что я похожа на Афродиту. Разве богиня не разозлится и не превратит меня в паука?

– Нет, дорогая, этого не случится. – Дафна изо всех сил старалась сдержать улыбку, радуясь, что сразу не расхохоталась.

А вот Нитце не удалось сдержаться. Она привыкла давать волю эмоциям и быть сама себе хозяйкой. Она не отчитывалась ни перед кем, только перед Богом, к которому обращалась в молитве каждое утро, стоя на коленях у себя в комнате. Она не ходила в церковь, как другие вдовы, которые предпочитали молиться на публике, выставляя свою добродетель на всеобщее обозрение и восхищение. Слова Эви показались Нитце чрезвычайно милыми, и она громко и с нескрываемым удовольствием рассмеялась.

– Ах… прабабушка рассказывала тебе сказки! – Полное тело Нитцы сотрясалось от смеха: толстые румяные щеки, огромные руки и большая грудь, свисающая без поддержки бюстгальтера до огромного живота, вибрировали из стороны в сторону, когда она смеялась.

– Ella, koukla! – Нитца протянула к девочке полную руку. – У меня есть для тебя кое-что особенное, что может защитить тебя от Афродиты и всех остальных, кто будет завидовать твоей красоте. Иди, Thea Нитца поможет тебе. У нас на острове пауков и так много, а вот такие маленькие девочки, как ты, нам очень нужны.

Эви колебалась.

– Все в порядке, Эви, – постаралась ободрить дочь Дафна. – Иди!

Малышка протянула Нитце руку, и они направились к барной стойке. Дафна проводила их взглядом. Нитца принялась открывать один ящик за другим в поисках «чего-то особенного».

– Я помню, она должна быть где-то здесь! Куда же я ее положила! – бормотала она, заглядывая во все ящики и щели за высокой деревянной барной стойкой. – Ах, na to[38], вот она, – победно воскликнула она, доставая длинную изящную цепочку.

Эви попыталась заглянуть ей через плечо, чтобы лучше разглядеть подарок.

– Вот, надень ее и будешь в безопасности, – сказала Thea Нитца, застегивая цепочку на шее девочки.

Эви опустила глаза и, заметив, что на тонкой цепочке прямо у нее под сердцем раскачивается маленькая голубая подвеска в виде глаза, подняла ее повыше, чтобы как следует рассмотреть.

– To mati[39], – сказала Нитца. – Он защитит тебя от дурного глаза! Тьфу, тьфу, тьфу, – Нитца трижды плюнула в сторону девочки.

Эви вздрогнула: тетя Нитца уже начинала ей нравиться, но зачем она плюется?

– Эви, все хорошо, – рассмеялась Дафна. – Thea Нитца изо всех сил старается, чтобы с тобой ничего не случилось. Ее подарок защитит тебя от злых духов и недоброжелателей. Когда ты родилась, я приколола такой же к твоей кроватке.

Эви рассмотрела подвеску, и ее лицо озарила широкая улыбка: