— Други мои! Вместе мы прошли многие беды и радости. Ваше слово приму, как закон. Ответьте! Жить или не жить семени Ярислава? Угаснет его род или нет?

Площадь загудела. Закричали в основном воины воеводы. И все больше было голосов за то, что надо искоренить поганый род князей Тополевских… Воевода развернул к себе перепуганного мальчугана и качнул мечом. Виктор с ужасом понял, что сейчас совершится непоправимое. Толпа зашумела, пропуская кого-то. На возвышение прорвался еще один мальчишка и подскочил к воеводе с криком:

— Папа, не надо!

Но меч уже взметнулся… Может, у воеводы дрогнула рука, может, еще что, но смертоносное лезвие миновало княжеского сына и воткнулось во второго мальчишку, оросив камни алыми каплями. И показалось Виктору, что площадь опустела — такая гробовая тишина окутала людей. Воевода уронил меч, рухнул на колени, подхватил обмякшее тело ребенка и застыл. Потом осторожно положил мальчика на камни, накрыл княжеским плащом, судорожно схватил меч и встал. Осмотрел безумными глазами площадь и хрипло прошептал, но слова его слышали все:

— Будь проклята моя рука…

Он повысил голос:

— Прекращаем войну, братья.

Никто не дернулся остановить его. Все знали, что за грех взял на себя воевода. Сыноубийца. Двокич взялся за рукоять меча обеими руками, приложился лбом к медному навершию и вскинул руки, поворачивая лезвие к себе острием. Холодная полоса металла, забрызганная кровью ребенка, на миг застыла перед закаменевшим лицом воеводы и в последний раз вонзилась в человеческое тело. Ноги мужчины подломились и он рухнул лицом вперед с клинком, торчащим из спины…

Стоявший недалеко от Виктора воин из армии воеводы вкрадчиво бросил взгляд по сторонам, вытащил тихонько из-за пояса кинжал и размахнулся. Виктор ощутил знание. Знание того, что убийственная полоска металла вырвется из хладнокровной руки и разящей молнией пронесется над площадью, чтобы испить кровь княжича… Тихонько взвизгнул меч, и несостоявшийся детоубийца повалился в пыль с распоротым горлом. Рука его в агонии воткнула кинжал в щель между камнями мощеной площади. Краем глаза Виктор уловил движение и обернулся, чтобы увидеть, как еще один воин вскидывает арбалет с тяжелой стрелой. Он видел все, как в замедленном кино. На бронзовом болте стрелы сверкнул отблеск и гудящая тетива выплюнула смерть к нему. Меч скользит вверх в надежде отразить или встретить ее…

Кипучий океан пространства охватил его, убаюкивая после очередной смерти. Но, видимо, этого было мало…

На сей раз у него не было тела. Необычайная легкость позволяла ему купаться в лучах солнца на высоте. Но он спикировал вниз, к опушке мрачного леса, где что-то происходило.

Человек в черных доспехах и на огромном черном коне возвышался поперек дороги, загораживая путь двум мальчикам и девочке. Ребята настороженно смотрели на всадника. Рыцарь заговорил:

— Вам туда нельзя, дети.

— Но нам надо туда пройти, — звонко ответил один из мальчишек, хлопнув по коленке деревянным мечом. Рыцарь гулко сказал:

— Знаете ли вы, что за лес перед вами?

— Конечно. А за лесом стоит Замок Рыцаря, — сказала девочка. — А может, вы и есть Черный Всадник?

— Нет, я всего лишь его тень, — рыцарь пошевелился в седле. — Я фантом с заданной целью. Моя цель и задача — охранять от непрошенных гостей дорогу к Замку. Вы просто не оставляете мне выбора…

Вдруг Виктор осознал, что он и есть рыцарь, а рука его уже тянется к мечу. Он воспротивился, отдернул руку и поднял черное забрало. Ребята отшатнулись, а он наклонился к ним и прошептал:

— Мальчик… Да, ты, с мечом… Тебе придется драться со мной.

Голос был жутко чужой. Виктор не мог до конца овладеть сознанием странного существа, но он сумел вклиниться и торопливо сказал:

— Ударь меня в лицо…

Испуганные глаза. Взлетающий деревянный меч и снова круговорот пространства… Долгожданный покой. Но некогда отдыхать. Дальше… Вот он, слабый сигнал пришел со стороны. Он перекинулся туда и не смог сразу охарактеризовать то, что ощутил. Что-то бесконечное, прочное и неделимое. Он собрался с силами и пробился туда, за серую пелену неспокойных пространств…

Он стоял на дороге. Памятная легкость в теле и… Он снова был мальчишкой! Тем пацаном, который гонял мяч по пыльным улицам провинциального городка Мало-Сибирск. Он тогда еще боялся прыгать в реку, тихую сонную Сибирку, с Пальца, высокого валуна, намертво вросшего в дно. Но все-таки прыгал. Он вспомнил, как гонял с друзьями на флаинг-великах, распугивая редких прохожих, сунувшихся на расплавленные солнечные улицы. Он снова был Витькой Лебедевым, больше известным как Зеленый… Его прозвали так после того, как он не дал другим мальчишкам вырвать несколько мешавшихся на берегу молодых деревцев…

Он встряхнулся, потер старую ссадину от неловкого приземления с откоса на локте и рассмотрел дорогу повнимательней. Обычная дорога, пыльная, вся в выбоинах, заросшая по кромке подорожником и полынью, смешанными с разнообразным сухостойником. Сзади дорога растворялась в плотной серой дымке. По сторонам тянулись пустыри, перемежающиеся с чахлыми рощицами, и тоже окутанные вдалеке серой дымкой. А впереди ничего серого не было. Там, под синим небом, вздымались далекие башни и шпили какого-то города… Внезапно в овражном сухостойнике хрипло взлаяла собака, серым вихрем промчалась через дорогу, обдав Витьку воздушной волной, и помчалась по пустырю, распугивая с травы бабочек. Чей-то звонкий голос позвал:

— Ковбой, тормози! Куда?!

Снова стало тихо. Витька зашагал по дороге, чувствуя прилив хорошего настроения, а вокруг ощутимо клубилось ожидание ЧЕГО-ТО… И Витьке было все равно, что должно случиться — хорошее или плохое. Он знал: что бы ни случилось — все будет отлично… Больше никаких встреч по дороге не было. Вскоре Виктор вошел в Город.