— Стигматик с метками вепря оказался родным братом господина Руфина. И они...

От ярости Эш ударил почерневшим кулаком в стол. Тот жалобно хрустнул и с грохотом сложился в середине.

Побледневший Атлей отпрянул от обломков. Белые листы рассыпались по полу.

Пытаясь взять себя в руки, Эш прошелся по комнате. А потом обернулся к старику, который так и остался сидеть в своем кресле перед разломанным столом.

— И они оставили тебя для того, чтобы ты сказал мне это?

— Не только это, — ответил Атлей, указав рукой на рассыпанные листы. — Здесь много всего. В том числе и имена свидетелей, которых можно расспросить о каждом эпизоде и убедиться, что информация не является наветом или откровенной ложью.

Эш усмехнулся.

— А я вот думаю немного иначе. Я думаю, один очень хитрый старик придумал неплохую версию, которая должна была сохранить ему жизнь вне зависимости от того, вернулся бы Эш из Сорса обратно в Уршу из Иркаллы, или нет. Сначала ты предал своих коллег, подписав донос — который, допускаю, скорее всего составили даже без твоего участия. А потом, чтобы как-то оправдаться передо мной, принялся писать эту кипу бумаг.

Атлей встал. И, сохраняя отсутствующее выражение лица, поднял на Эша свои маленькие глазки.

— Как бы там ни было, ни доказать, ни опровергнуть это невозможно. Ни вам, ни мне.

— А я даже пытаться не буду, — пожал плечами Эш. И кивнул на окно, за которым сейчас происходила настоящая революция.

— Доказывать ты будешь им. Не мне.

Развернувшись, он вышел из ратуши.

На площади собирались горожане. Кто-то уже снял с виселиц мертвых женщин. Старухи причитали над ними, укрывая истерзанные тела в белые саваны. Рысь-гигант, которая вылизывала кровавое пятно на снегу, никого уже не пугала — местные видели чудовищ и пострашней.

Стоило Эшу показаться на высоком крыльце ратуши, как кто-то крикнул:

— Тихо!!! Идет!..

Толпа повернулась к молодому ворону. Сотни глаз устремились на Эша, и он понял, что они ждут от него решений.

Почему так, он и сам не знал.

Вряд ли избавление от чудовищ Иркаллы стоило того беспощадного кровопролития, которое здесь произошло из-за Эша. Но люди почему-то не видели этой связи, или она была для них не важна.

Может быть, они просто устали от безысходной жизни на краю мира?..

Эш поднял руку, и толпа затихла.

— Я знаю — вы ждете от меня каких-то важных слов. Но я не оратор, а воин-стигматик и умею воевать куда лучше, чем говорить. И я знаю средство, способное облегчить вашу боль. Это справедливое возмездие. Много лет мы боялись всего на свете — Иркаллы, Внутреннего круга, гнева акад. Но теперь пришло время преодолеть этот страх. Я хочу войти во Внутренний круг, сломать стену и построить новый мир, основанный не на страхе, а на силе закона и уважении к людям! Завтра на рассвете я покину Уршу. И пусть те, кто хочет пройти этот путь вместе со мной, возьмут с собой меч, свою ненависть, веру в победу и готовность умереть. Мы растопчем их мир, как они растоптали нашу жизнь!

По площади пронесся неуверенный гул. Люди переглядывались, точно пытаясь найти ответ на свои вопросы в глазах окружающих.

— А где брать оружие? — донесся из толпы юношеский голос.

Молодой парень в одежде ремесленника, расталкивая людей перед собой, вышел к ратуше.

— Так где оружие брать? — с решимостью крикнул он Эшу.

— Проблема, тоже мне. Приходи к нам в оружейную — там теперь много бесхозного добра! — отозвался немолодой стражник, оказавшийся неподалеку от юноши. — Хоть сразу в две руки по мечу!

— Да вот еще, без них как-нибудь обойдемся! А ты иди себе, парень, лепешки пеки! — раздалось из толпы недовольное ворчание.

— Так у нас воинов-то всего ничего осталось, все больше ремесленники, торговцы да бабы! — обиделся юноша.

— А ты нас тоже со счетов не сбрасывай! — крикнула ему женщина в меховой накидке. — Топор и нож мы все в руках держать умеем!

Площадь заговорила, зашумела, как море.

Эш не вмешивался.

Не потому что ему было все равно, а потому что считал, что не имеет на это право.

Каждый сам для себя должен решить, что ему делать дальше.

А когда он спустился с крыльца, тревожные колокола вдруг снова забили над городом.

Услышав перезвон, Эш весь подобрался, готовый к сокрушительному броску.

Ярость внутри него все еще не насытилась. Он бы даже хотел, чтобы сейчас в Уршу въехал отряд акадоносцев, чтобы раздавить его, услышать жалобный хруст ломающихся костей в своих руках и ощутить привкус крови, оседающий в гортани от близости окровавленных тел.

Но тут в ворота на площадь въехал Аншар.

Бешеный белоголовый первый примчал в город. А через минуту следом за ним вошла гвардия воронопоклонников, среди которых были живые и здоровые Хэн с братишкой Айи.

— Ну вот и хорошо, — негромко проговорил Эш. — Хоть кто-то остался со мной.

Он вышел навстречу всадникам, и уже через пять минут Син, раздувая носом пузыри, ревел ему в грудь, а Хэн пожимал руку.

— Прости, что так вышло, — снова и снова повторял кузнец, пряча глаза. — Прости. Не уберегли мы девочку, ай не уберегли...

— Не нужно, — спокойно и мрачно сказал ему Эш. — Ты знаешь способности Айи. Если бы она не пожелала, никто на свете не пленил бы ее. Значит, так было нужно.

— Слышь, тринадцатый, а ты, я гляжу, совсем повзрослел, — подал голос Аншар, разглядывая молодого Ворона.

— Поход был непростым, — отозвался тот.

И, обернувшись к толпе, крикнул, как хозяин города:

— Дайте кров и пищу этим людям!

А потом подозвал к себе воронопоклонников.

— Выберите людей для караула. Нужно выставить свой дозор. Трех людей расположите по внешней линии крепости, и еще трех — за стенами города.

— Слушаемся, господин, — отозвался статный воин с черной бородкой и длинной косицей смоляных волос.

— А ты кто? — прищурившись, спросил Эш.

— Я Магур, и после смерти прежнего командира меня избрали предводителем воинства, — ответил тот. — Но если господин считает, что я недостоин...

Воин достал меч из своих ножен и встал на колено прямо в окровавленно-грязную снежную кашу и приподнял обеими руками обнаженное оружие у себя над головой.

Весь воронов отряд затих и замер.

Эш пристальным взглядом смерил Магура.

— Нет, пока у меня нет причин для недовольства, — сказал он. — Иди и служи с честью.

— Слушаюсь! — выдохнул воин и поднялся с колена.