Готовый к любой экстремальной ситуации Федор всем корпусом развернулся в сторону звука.

— Партнеры вчерашние забыли, — неловко соврал Сигизмунд.

Несколько секунд Федор пристально смотрел на то место, где только что мелькнула девка. Оценивал — насколько опасно поворачиваться спиной.

Федор как будто никогда не уходил с линии фронта. Прямо на линии и жил. На линии ел, на линии спал, там же с ляльками кувыркался, с шурином водку пил, на той же огневой линии, бля, тараканов морил.

Оценил — неопасно. Повернулся.

— Что пили-то? — продолжил он светский разговор.

Сигизмунд дернул лицо в гримасе.

— Не напоминай… В ведре глянь.

Федор не поленился. Глянул. Тоже скорчил гримасу.

— Вы что, Сигизмунд Борисович, охренели — такое жрать… Жизнь-то одна…

— Партнеры притащили, — опять соврал Сигизмунд.

— Дешевка, — уверенно сказал Федор. И упустил кофе.

Из сортира выбралась девка. Протопала назад.

Федор опять выдержал паузу. Что-то в девке его настораживало.

— Ушмыганная, что ли? — спросил он.

— Хрен ее знает, — сказал Сигизмунд.

— Я бы на вашем месте выяснил, — осторожно присоветовал Федор.

— Партнеры забыли, — повторил Сигизмунд. — Пусть они и выясняют. Мне-то что.

— Словят ее у вас с «палевом», Сигизмунд Борисович. По наводке.

— Ты прямо как моя бабушка, — сказал Сигизмунд. — Та ворами пугает. И пожаром.

— Я вам так скажу, Сигизмунд Борисович, — проговорил Федор, наливая кофе в чашки, — «Ливиз» пейте. Я завсегда «Ливиз» пью. Только смотреть надо, чтоб настоящий был. В России восемьдесят процентов напитков поддельные. По радио говорили. Дурак — он и «Ливизом» траванется… Эх! Надо слить!

С этим словом боец Федор направился в сортир.

До слуха Сигизмунда донеслось, как крученая струя жизнеутверждающе бьет в фаянс. Вот это витальность, бля! Аж мороз по коже.

Из комнаты со стоном вылетела девка. Рванула дверь. Закрыто. Глаза у девки были как у животного, когда оно страдает. Принялась топтаться. То и дело дергала дверь.

Наконец дверь распахнулась, и оттуда неспешно, с достоинством, выступил боец Федор. Оглядел девку. Бросил ей:

— Хай!

Девка безмолвно ломанула к белому брату. Хлопнула дверью. Щелкнула задвижкой. Ну точно, потравилась.

Федор степенно вернулся к разговору.

— И «Киндзмараули» часто подделывают. Тут надо пробку всегда смотреть. У настоящего пробка с узорчиком и с такими дырочками. А поддельный — там как красный чулок натянуто. И без дырочек. Шурина один грузин научил. Этот грузин целый ящик взял… А девка-то обширянная, точно говорю. Глаза у ней белые…

— Она прибалтка, — сказал Сигизмунд. — По-нашему ни бум-бум.

— А, — сказал Федор. — Если прибалтка, то может, и не обширянная. А насчет ни бум-бум — это у них после отделения началось. Вроде болезни. — Он постучал себя пальцем по голове. — Они ее что, из Прибалтики привезли?

Сигизмунд не понял.

— Кто?

— Партнеры.

Сигизмунд, успевший забыть про «партнеров», едва не спросил тупо у Федора: «какие, мол, еще партнеры». Вовремя спохватился.

— Ну, — сказал нехотя. — Я не спрашивал. — И зачем-то пустился в подробности: — Они тут конфетами торговать хотят…

Федор сделал озабоченное лицо.

— На растаможке больше потеряем.

Сигизмунд вяло махнул рукой.

— Растаможкой одна лавочка с Охты займется. Мы только сбытом. Сперва конфеты, потом, может, и селедка. Я вот думаю: как, Федор, потянешь ты селедку?

Федор непонимающе посмотрел на Сигизмунда и покивал на чашку:

— Кофе-то пейте. Хороший у вас кофе. Где брали?

— На Сенной.

Федор аккуратно допил кофе. Ополоснул свою чашку и водрузил ее на место.

— Ну, я пошел.

— Меня сегодня не будет, — сказал Сигизмунд.

— Да понял уж. Если что — звоните. Распоряжения будут?

— Так, Федор, — сказал Сигизмунд. — Сейчас дуешь в контору. Светка жаловалась, что замок на входной двери заедает. Вчера еле закрыла.

— Разберемся.

— Разберись. К Светке не приставай.

— А что, жаловалась? — Федор хохотнул.

— У нее отчет. Не отвлекай.

— Есть не отвлекать Светку, — бодро отрапортовал Федор.

— С замком, Федор, разберешься — дуй на Загородный. Возьмешь гальюны, поставишь по точкам. Потом можешь быть свободен. Вечером отзвонись.

Фирма «Морена» занималась не только травлей тараканов. Она в принципе была не чужда всему живому. Приторговывала кошачье-собачьими кормами. И особая статья бюджета — кошачьи туалеты. Дешевые. Они шли изумительно ходко. Кошек в Санкт-Петербурге много. Пользуясь старыми связями, Сигизмунд наладил на одном заводике, где штамповали разную пластмассу, производство означенного изделия. Делов-то, две кюветы, одна с дырочками.

«Морена» заказывала товар, забирала его и развозила по точкам. Очень удобно. Клиенты довольны. Сигизмунд пытался даже наладить завоз товара в Москву, но тут пришли большие строгие дяди и дали Сигизмунду по рукам.

Забирал и развозил по точкам Федор. Заказывал Сигизмунд. Это называлось субординацией.

Федор вообще был на все руки мастер. В частности, занимался он также осушением подвалов, где «Морена» одерживала победы над полчищами комаров.

Но этот бизнес увядал на глазах. Слишком сильны были конкуренты.

Федор тщательно зашнуровывал чудо-говнодавы, попутно растолковывая Сигизмунду, где именно повредились шнурки и в чем заключается их порча. Сигизмунд отдавал последние распоряжения.

— Светке не болтай, — сказал Сигизмунд, кивнув в сторону «девкиной» комнаты.

Федор поднял лицо от говнодавов и скроил понимающую гримасу.

— Людмиле Сергеевне тоже, — добавил Сигизмунд.

— Что я, совсем деревянный… — пробормотал Федор.

— Кстати, боец, от поноса ничего при себе не имеешь?

Федор затянул последний узел на шнурках и выпрямился. Его лицо чуть

—чуть покраснело после тяжкой работы.

— Как не быть. Вещь нужная, всегда при себе.

Федор безошибочно полез в нужный карман. Выгрузил оттуда маскировочный карандаш, два больших рыболовных крючка в коробочке и гибкую пилку.

— Подержите, Сигизмунд Борисович.

Сигизмунд принял драгоценности. Опорожнив карман, Федор извлек, наконец, пачку таблеток в герметичной упаковке.