Хотя ночная атака не достигла своей главной цели, господарь был не очень расстроен. Его потери были гораздо меньше вражеских; позже он уверял даже, что убитых в его войске почти не было, но это явное преувеличение. Итальянские дипломаты в своих донесениях сообщали, что из числа валахов, участвовавших в вылазке, погибло до тысячи воинов. Еще несколько сотен, по сведениям янычара Константина, были схвачены турками во время погони и тут же обезглавлены; скорее всего, речь шла о мирных жителях, на которых султан вымещал злобу. Османское войско, по мнению тех же всезнающих итальянцев, потеряло убитыми 10 или даже 15 тысяч человек.

Автор отчета о битве из папского архива утверждал, что после ночной атаки султан "той же ночью тайно оставил лагерь и позорно бежал, и продолжил бы этот путь, если бы его друзья не устыдили его и не привели обратно против его воли". На самом деле это бегство случилось, как мы увидим, чуть позже, а пока Мехмед со своей армией, похоронив убитых, продолжал медленно двигаться в сторону Тырговиште. Валахи как сквозь землю провалились, и османские командиры решили, что их силы истощились, и война, слава Аллаху, подошла к концу. В полдень 22 июня турки подошли к валашской столице. Уже издалека они увидели дым многочисленных пожаров и еще какое-то темное облако, кружащее над городом. Подойдя поближе, они поняли, что это: несметные стаи воронья, будто слетевшиеся со всей Валахии, кружились над странным лесом из голых стволов, вдруг выросшим на прилегающем к городу обширном поле. Турки еще не верили своим глазам, а над войском уже поднялся многоголосый ропот удивления и ужаса, не заглушаемый даже карканьем птиц.

Над полем возвышались тысячи колов, на которых слабо шевелились или неподвижно висели люди частью голые, частью облаченные в лохмотья, в которых можно было узнать одежду турецких солдат. Это были пленные воины Махмуд-паши, которых Дракула приберег для этого страшного спектакля. Колы высились правильными рядами; на тех, что повыше, висели командиры, а два самых высоких увенчивали два трупа в богатом платье — Юнус-бей и Хамза-паша. Тут были не только турки — по одежде угадывались немцы, цыгане и сами валахи, причем среди последних были женщины и даже дети. Уже потом выяснилось, что часть колов пуста, к другим привязаны тряпичные куклы, но в первый момент вся армия была скована ужасом. Принц Раду застыл на месте, его красивое лицо будто окаменело. Стоящий рядом султан, побледнев как смерть, воскликнул: "Это злой дух! Человек не может сотворить такое!"

Лаоник Халкокондил, возможно, со слов очевидцев, описал страшную картину: "Долина была в 17 стадий длиной и в семь шириной (около 3 км2). И на ней повсюду стояли большие кресты и колы, на которые были посажены мужчины, женщины и дети — всего, как говорят, до 20 тысяч безжалостно замученных. Какое страшное зрелище! Там были и младенцы, прибитые кольями к трупам матерей, животы которых были распороты, так что птицы свили там свои гнезда. Одни были убиты давно, другие совсем недавно, а некоторые уже превратились в скелеты". Мы знаем, что Дракула велел для устрашения не снимать посаженных на кол долгое время, вплоть до года, поэтому многие трупы, без сомнения, остались с довоенных времен, став частью устроенного воеводой "театра ужаса".

Некоторые считают, что Юнус-бей и Хамза-паша тоже были казнены сразу после пленения и провисели на колах почти полгода. Но в этом случае новость наверняка дошла бы до Мехмеда, и эффект неожиданности, который Дракула так любил, был бы смазан. Скорее всего, господарь велел казнить приближенного султана сразу после "ночной атаки", когда стало ясно, что столицу придется оставить. Тогда же были казнены пленные турецкие солдаты, причем в спешке, так что колов на всех не хватило — многие были повешены на деревьях в ближнем лесу или зарублены и свалены в кучу. По приказу султана солдаты, обмотав лица тряпками из-за невыносимого смрада, сняли трупы и похоронили их в наскоро выкопанных длинных рвах.

Конечно, 20 тысяч посаженных на кол — явное преувеличение, и не зря мудрый греческий историк добавил к этой цифре осторожную приписку "как говорят". У Дракулы не было ни времени, ни людей, чтобы осуществить такую масштабную казнь; к тому же в руках у него было не больше четырех тысяч пленных турок, солдат Махмуд-паши. Правда, к ним были присоединены те жители столицы, которые отказались покинуть ее и укрыться в некомфортных горах и болотах. Влад не терпел неподчинения его приказам; к тому же он был уверен, что османы все равно перебьют горожан, когда увидят, что он сделал с их соплеменниками. Им двигала не слепая месть, а трезвый расчет — остановить нашествие можно было, только парализовав врагов страхом. И это почти удалось: султан Мехмед наотрез отказался войти в сожженный, обезлюдевший, насквозь пропахший смертью Тырговиште и на следующий день объявил, что оставляет войско на попечение Юсуф-бея, а сам срочно возвращается в Стамбул — государственные дела стоят, пока он теряет время в этих диких краях. Бывалые воины в недоумении переглядывались: никогда еще они не замечали за своим войнолюбивым падишахом такого стремления поскорее оставить армию. Те, кто знал правду, молчали, чтобы не потерять голову: впервые за много лет Завоеватель встретил противника, равного себе по холодной жестокости и упорству. Он испугался — и решил уйти.

Перед тем как покинуть армию, султан собрал командиров и велел им обыскать всю Валахию, если надо — сровнять с землей горы и вырубить леса, по поймать проклятого Казыклу и доставить к нему. Мехмед никому не сказал того, что думал: он не сможет спать спокойно, пока жив этот человек. Паши и беи ревностно взялись за выполнение порученной задачи, но Дракулы уже не было в окрестностях столицы — с большей частью войска он ушел на восток, чтобы очистить Валахию от грабящих ее османских отрядов. Уже через три дня он настиг у Бузэу армию Эвреносоглу Али-бея численностью 15 тысяч солдат и с ходу ринулся в бой. Турки, уже наслышанные о страшном Казыклу, быстро разбежались, и "храбрецы" еще два дня вылавливали и рубили их по окрестным лесам. Радость воеводы была омрачена известиями из Тырговиште: 23 июня оставленные им близ столицы 6000 воинов во главе с Драгомиром попытались повторить ночную атаку на османский лагерь. Им удалось обратить в бегство солдат Юсуф-бея, но находящиеся по соседству спахии Омер-бея ожидали нападения и встретили валахов во всеоружии. С большим трудом тем удалось пробиться к лесу, потеряв половину своих.

Тревожными были и вести из дельты Дуная. Турецкие галеры начали обстреливать крепости Килию и Белгород (Четатя-Албэ), где засели валахи и венгерские воины, присланные Матьяшем еще до войны. Узнав об этом, молдавский воевода Стефан решил прибрать крепости к рукам, чтобы они не достались туркам. Однако Дракула не собирался их отдавать и велел гарнизонам сопротивляться до последнего. 22 июня, в день страшного спектакля у ворот Тырговиште, молдаване пошли на приступ мощных стен Килии, защитники которой отстреливались из аркебуз. Одна из пуль попала в ногу Стефану, после чего штурм был прекращен, — по легенде, эта рана так и не зажила, став много лет спустя причиной смерти воеводы. В итоге крепости остались у Дракулы, а от былой дружбы между ним и молдавским князем не осталось и следа.

Было и кое-что похуже — Раду остался в Валахии и объявил себя господарем, хотя пока что не решался высунуть нос из-за стены турецких караулов. Из своей штаб-квартиры в Бара-гане он обратился к валахам с воззванием, которое цитирует Халкокондил: "Могучие силы султана рано или поздно уничтожат то, что осталось от нашей страны. Если мы продолжим сопротивляться ему, мы лишимся всего, что у нас осталось. Только примирение с султаном Мехмедом поможет нам сохранить нашу страну и наши дома. Помните, что вы терпите неисчислимые страдания из-за моего брата, из-за того, что вы были верны этому человеку, пролившему больше крови, чем любой другой правитель". Одновременно новый господарь старался задобрить турок — в июле он подписал соглашение с Портой, по которому валашская дань была увеличена до 20 тысяч дукатов в год.