Я осторожно коснулся шрама, и мне показалось, что под ним что-то твердое.

– Девять миллиметров? – спросил я как истинный Мистер Романтика.

– Результат несчастного случая, – сонно проворчала Дикон.

У меня появилось ощущение, что мы никогда не будем посылать друг другу надушенные письма.

Она дернула плечом, чтобы стряхнуть мою руку, и ее браслет издал весьма необычное дребезжание, поэтому я обратил на него внимание. Он несколько раз обхватывал ее запястье, увешанный разными брелоками. Шайбы, пробки от бутылок, разноцветные стеклышки. Я видел такие в Африке. Браслеты памяти, история жизни, которая всегда с тобой.

Я попытался получить подтверждение.

– Браслет памяти?

Дикон проворчала что-то неразборчивое.

Большинство брелоков были обычными, но я обратил внимание на иссохшую сферу, похожую на мяч для гольфа.

Я постучал по ней ногтем.

– А это что такое?

– Парень все время задавал мне вопросы, – сонным голосом ответила Дикон. – Его левое яичко.

Хорошо. Обойдемся без вопросов. Я подумал, что, возможно, мне стоило немного вздремнуть, поскольку теперь у меня имелась защита.

Гладкая кожа касалась моей груди, и я попытался сделать вид, что ее обладательница неплохо относится к типу, лежащему у нее за спиной. Может быть, через пару проведенных вместе лет детектив Дикон начала бы испытывать ко мне невольное уважение, и мы вместе пережили бы разные приключения.

«Если только однажды она не сделает какое-нибудь неаккуратное движение, и тебе не придется ее прикончить».

Я начал понимать, что выключить Призрачного Зеба практически невозможно, если у меня остается хотя бы одна серая клеточка, не занятая текущими проблемами.

Я попытался отвлечься, размышляя о том, что предпримет Дикон, чтобы избежать тюрьмы. Очевидно, ей не удастся выйти чистой после смерти Горан; придется заполнять миллион всяких бумаг в трех экземплярах и играть в гляделки с людьми из отдела Внутренних расследований.

– Должно быть, Горан уже нашли?

Дикон напряглась, и я подумал, что все ее крутые разговоры – это лишь способ отвлечься от того, что случилось.

– Пока нет. Я положила ее в багажник.

Паршивая новость, ведь багажник находится в задней части автомобиля Дикон, который, по всей вероятности, припаркован возле моего подъезда.

– Горан в твоем багажнике? Это будет трудно объяснить отделу ВР.

По лицу Дикон скользнуло нечто вроде сожаления; возможно, внутри Робокопа билось человеческое сердце.

– Объяснить отделу ВР? Ты ведь шутишь, правда? Ты покончил с моей карьерой, Макэвой, а я была хорошим полицейским. Двенадцать лет. Самый молодой чернокожий детектив в штате.

Я решил, что пора замолвить за себя словечко.

– Ты бы предпочла быть мертвым чернокожим детективом?

– Настоящая комедия, – сказала Дикон, и я бы добавил, трагикомедия, а не комедия положений. – Из-за моего поведения люди думают, что я беру взятки. Обычное дело. Считается, что крутой полицейский, если он мужчина, имеет право вести дела, даже если играет не по правилам. А если у девушки есть яйца, то с ней что-то не так. До этого момента я никогда не нарушала закон. А теперь мне конец. И мне повезет, если на меня повесят только убийство.

Я сел, чтобы задать очевидный вопрос.

– Почему ты не вызвала полицию? Ты защищала собственную жизнь.

Дикон еще сильнее забилась в угол, и в ее голосе послышалась смертельная усталость.

– Да, так мне и следовало поступить. Я всю ночь задавала себе тот же вопрос. Наверное, я запаниковала; ты это хочешь услышать, солдатик? Моя напарница, старшая по званию, попыталась меня убить. И я не знаю, кому верить, если не считать парня со снайперской винтовкой, которым мог быть только ты. Я надеялась, что ты сможешь мне что-то рассказать. Но ты ни черта не знаешь, верно?

Тут мне пригодились беседы, которые проводил со мной Саймон.

– Здесь имеет место посттравматический синдром.

– Кто ты? – спросила Дикон. – Зигмунд Фрейд? Я полицейский. Я знаю, как мы думаем, и ни мгновение не поверю в эту психологическую муть.

Но я не сдавался.

– Нет, послушай, Дикон. Все именно так и есть. Твоя напарница попыталась тебя убить. Ты понятия не имеешь о том, как глубоко проникла коррупция. Ты запаниковала, погрузила тело в багажник и попыталась спрятаться в безопасном месте. Да, конечно, в этой истории немало пробелов, но правда состоит в том, что ты защищала свою жизнь. Веришь или нет, но ты в шоке.

– А ты этим воспользовался.

Это был ироничный упрек, но на самом деле она искала себе оправдание. Хорошая версия и по большей части правдивая. Ей лишь требовалось опустить деталь про одного лысого ирландца. Я видел, как ее глаза приобрели задумчивое выражение. Дикон представляла, как она будет объяснять случившееся в участке. У нее появилась надежда на благополучный исход.

Затем загудел телефон Дикон, и она мгновенно оказалась сидящей на корточках. Я увидел изгиб ее спины, сияющий, точно самурайский меч.

Она встряхнула свои брюки, из которых выпал мобильный, и прочитала сообщение. Ее поза стала еще более напряженной. Сухожилия под коленями напряглись, словно струны рояля.

Паршивые новости.

Дикон наклонилась вперед и схватила пистолет.

– Ты ведь человек ножа, Макэвой? Так сказано в твоем досье.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Вот только нужное слово вылетело из головы.

«Зловеще?» – предложил Призрачный Зеб.

Да, благодарю.

– И что с того? Я еще и человек винтовки, как ты, наверное, догадалась.

– Я догадалась, – сказала Дикон, крутанув пистолетом. – Но сейчас я получила сообщение от коронера из офиса окружного прокурора. В нем говорится, что Конни Делайн убита ножом.

Я быстро сел и пожалел, что на мне нет штанов. Сейчас я бы согласился даже на салфетку, чтобы прикрыться.

– Рассвет едва наступил; какой коронер будет работать так рано?

– Он мне должен. Так что скажешь про нож?

– Там было пулевое ранение. Какой нож может сделать такое отверстие?

– Это ты мне скажи, человек ножа.

Дикон возвышалась надо мной, постукивая стволом пистолета по своему бедру, и я почувствовал себя лысым и голым, что было чистой правдой. Дважды в неделю мне снились кошмары, которые невероятно походили на то, что происходило сейчас. Мне вдруг пришло в голову, что номер телефона Саймона Мориарти все еще лежит в моем бумажнике. Нужно было срочно ему позвонить.

– Перестань, Дикон. Я спас тебе жизнь. И навел тебя на Фабера.