При этих словах она почувствовала что-то вроде неловкости или даже вины, но Шурик, как всегда, оказался на высоте.

– Так это же здорово! – воскликнул он с совершенно искренней радостью. – Я так считаю, что дом, семья – это самое лучшее занятие для женщины, и в этом нет ничего зазорного! Слушай, а приезжай с мужем к нам в Плесков! Ты давно у нас была?

– Давно! – честно призналась Надежда. – Еще в школе.

Их возили на экскурсию в десятом классе, и она вспомнила зеленые берега реки Плесны, старинные церкви с золотыми куполами, уютные домики с цветущими палисадниками… вспомнила, как там, на берегу Плесны, целовалась с одноклассником… Как же его звали? Сережа… или Виталик…

– У нас здорово! А я вас устрою со всеми возможными удобствами. У меня же там свой пансионат, есть отдельные домики для тех, кто любит тишину и уединение, есть большое здание для более активных, ресторан, боулинг… Нет, вы просто обязательно должны к нам приехать! Наши многие уже у меня побывали. Плесков – это один из самых красивых городов страны, и ехать-то к нам из Питера всего ничего, каких-нибудь три-четыре часа…

– В самом деле, надо как-нибудь выбраться… Правда, Саша очень много работает…

– Сейчас все много работают, но надо же когда-то и отдыхать! – Шурик загорелся этой идеей, глаза его блестели. – Обязательно приезжайте! У нас так красиво, особенно весной, когда цветут яблоневые сады… А какие у нас церкви! Когда звонят колокола и звон плывет над городом – такое чувство, что живешь в раю! А какой у нас прекрасный музей! Такого собрания древнерусской живописи больше нигде не найдешь…

– Ну, Шурик, ты просто настоящий профессионал! – рассмеялась Надежда. – Расхваливаешь свой город, так что скоро от туристов отбою не будет…

– Это ты брось, Надя. – Дьяков стал серьезным. – Я свой родной город без всякой рекламы всегда хвалить буду, я там родился и всю сознательную жизнь прожил, учиться только уезжал, так и то каждого лета дождаться не мог.

– Да знаю я, знаю, – сказала Надежда, – пошутила я. А отдыхать мы к тебе обязательно с мужем соберемся. Странно, столько лет не виделись мы с тобой, а вот случайно встретились. А я как раз про ваш город недавно от одной знакомой слышала – что-то там у вас в музее произошло… вот не помню…

Надежда бросила камень наугад – вдруг да попадет. И она не ошиблась.

– Ой, да у нас такая история была совсем недавно! – оживился Шурик. – Весь город всполошился!

– Ну-ка, ну-ка… – насторожилась Надежда Николаевна, – давай-ка поподробнее…

– Ой, Надя, верно про тебя рассказывали, что ты сама не своя до всяких преступлений! – заметил Шурик. – Хлебом тебя не корми, только дай ввязаться во всякий криминал! Ничего ты не боишься – ни бандитов, ни милиции, ни уголовных авторитетов.

– Ну и кто же это тебе, интересно, такого наговорил? – ощетинилась Надежда.

– Моей Ирке Танька Коноплева рассказала, она к нам летом с мужем приезжала.

– А она-то откуда знает?

– Ага, не отпираешься, – захохотал Шурик и налил Надежде еще вина, – ладно, выпей, а мне уж хватит. Раз уж просишь, расскажу. – Он устроился поудобнее и продолжил: – История криминальная была, но, к счастью, все обошлось. Какие-то мерзавцы украли из нашего музея одну из лучших икон – «Спас нерукотворного образа», московская школа, пятнадцатый век… наверняка гастролеры, потому что ни у кого из наших горожан не поднялась бы рука на такую святыню. Но к счастью, закончилось все благополучно, икона нашлась…

– Нашлась? – переспросила Надежда.

– Ну да… Я случайно знаю все подробности дела, потому что Костя Винтиков, майор, который занимался этой кражей, – мой, можно сказать, родственник, Иркин двоюродный брат. Так что у меня информация, можно сказать, из первых рук…

Как задним числом установило следствие, злоумышленники проникли в музей поздно ночью. Как им это удалось, осталось неизвестным. Сигнализация была на всех дверях и окнах, но она почему-то не сработала. Пробравшись в зал, где хранилась бесценная икона, грабители сняли ее со стены.

Вынести ее из музея ночью они не смогли или не решились и спрятали до утра в кладовке, где музейная уборщица тетя Глаша держала свои ведра, щетки и прочий нехитрый инвентарь. Видимо, преступники рассчитывали прийти в музей на следующий день, в толпе посетителей, и каким-то образом вынести украденную икону за пределы здания, а там уже и из города…

Но планам злоумышленников помешала случайность.

На следующий день тетя Глаша поругалась со своим сожителем Василием и явилась на работу рано утром, причем в самом отвратительном настроении. Заглянув в свою кладовку, она увидела завернутую в холстину доску и тут же набросилась на проходившего мимо заместителя директора музея Аристарха Неплюева.

Неплюев уже обнаружил исчезновение бесценной иконы, принял двойную дозу валидола и теперь шел к директору, чтобы сообщить ему о катастрофе и обсудить первоочередные меры. Он нисколько не сомневался, что всю вину взвалят на него, и теперь решал ужасную проблему – посадят ли его пожизненно или все же суд ограничится двадцатью годами строгого режима.

– Опять ко мне в кладовку всякую дрянь сваливают! – кричала тетя Глаша закаленным в скандалах голосом. – У меня тут не помойка! Лень вам свое старье до мусорки дотащить, бросаете, где ни попадя! А я старый человек и вся насквозь больная! И я не какая-нибудь, чтобы за вами прибираться! У меня есть свои обязанности, а что сверх – за то должны сверхурочные платить!

– Отвяжись, тетя Глаша! Не до тебя! – отмахнулся от уборщицы Неплюев, который был на грани обморока и совершенно не желал разбираться в проблемах уборщицы.

– Что значит – отвяжись? – визжала тетя Глаша, вцепившись в лацканы Аристарха. – Что значит – не до меня? Я, между прочим, тута тридцать лет работаю! Когда тебя еще в помине не было! А если я простой, неученый человек – так это еще не значит, что можно меня… мной… пренебрю… пренебря… пренебрегать!

Выговорив красивое и умное слово, тетя Глаша победно уставилась на несчастного Аристарха.

У Неплюева резко заболела голова. Он понял, что уборщица от него просто так не отстанет и что лучше потратить на нее две минуты, чем терпеть ее истошные вопли.

Он зажмурился, шагнул в кладовку и проговорил голосом христианского мученика, которого столкнули в ров со львами:

– Ну, что у вас тут?

– А вот, барахло какое-то! – Тетя Глаша сунула ему в руки доску. – Доска какая-то растресканная да размалеванная! Сами ее на помойку выносите, а я старый человек, мне свои ноги жалко!

Неплюев открыл глаза – и тут же закрыл их, думая, что у него зрительная галлюцинация.

В его руках была та самая икона пятнадцатого века «Спас нерукотворного образа», из-за исчезновения которой он был уже не только на грани нервного срыва, но и на грани гипертонического криза. Икона, из-за которой он считал свою научную и административную карьеру безнадежно загубленной, больше того – ожидал, что в ближайшие сутки будет арестован как подозреваемый в хищении.