* * *

Несмотря на полное фиаско фильма MGM «Мятеж на “Баунти”» 1962 года, новый президент студии Роберт О’Брайан решил продолжить показ художественных фильмов «Синерама» с большим бюджетом в формате «презентаций». Он уже утвердил производство трехчасового широкоэкранного «Доктора Живаго» Дэвида Лина, который должен был выйти в декабре 1965 года. Этот фильм вышел со значительной задержкой и с большим дополнительным бюджетом. У него были большие надежды, что фильм восстановит денежные запасы, осушенные провалом предыдущего фильма.

С десятиминутным отрывком космологической пленки «Проекта Манхэттен» Кубрика и черновиком романа Кларка в руке, доверенное лицо режиссера в Лос-Анджелесе Луис Блау презентовал «Путешествие за звездами» MGM в начале февраля. «Я дал им двух или трехдневный срок, в течение которого они должны были со мной связаться, вот так я и сделал свое дело», – вспоминает Блау. Хотя студия привыкла получать законченные сценарии, а не неопубликованные романы с неуклюже усеченными концовками, хоть и сопровождаемые красивыми, но слишком экспериментальными кинематографическими абстракциями, Кубрик был топовым режиссером в тот момент, и О’Брайан нисколько не сомневался, что он посоревнуется в успехе с фильмом «Как был завоеван Запад», так как это была такая же важная драма, только развивающаяся в будущем.

Соответственно он согласился на условия Блау в течение запрошенных трех дней. Такой срок был дан, чтобы прикрыть все повествовательные недостатки романа, так как вряд ли хоть кто-нибудь смог бы за это время полностью прочесть книгу. О’Брайан выделил бюджет в пять миллионов долларов, релиз он наметил на конец 1966 года или на начало следующего года. Финансовый провал «Баунти» по-прежнему давал о себе знать, и акционеры студии и исполнительные продюсеры тут же начали критиковать его решение, образовался хор из злословий, который только нарастал со временем, так как проект Кубрика значительно превысил изначально выделенный бюджет и точно так же вышел намного позднее намеченной даты. Говорят, что такая неприязнь в основном исходила от наиболее консервативных членов MGM, которые считали, что «Доктор Стрейнджлав» откровенно непатриотичный и оскорбительный.

Однако Кубрик выбрал своего босса на студии разумно. В последующие годы О’Брайан ни разу не колебался в своем решении. Его согласие профинансировать фильм Кубрика было, очевидно, продиктовано совокупностью связанных факторов. Хотя в 1965 году в жанре научной фантастики вышло всего два по-настоящему уважаемых фильма, он, тем не менее, достаточно быстро набрал популярность в предыдущие 15 лет. Графики показывали рост интереса в геометрической прогрессии. В 1950 году вышло всего три художественных фильма в этом жанре, но к середине 60-х в год выходило около 25 научно-фантастических фильма, а к концу десятилетия вышло около 150 фильмов – это было беспрецедентным ростом для нового жанра, даже несмотря на то, что большая часть продукции была второсортной халтурой. Этому жанру был необходим блестящий успех высшего разряда.

К этому, конечно, добавлялся реальный полет на Луну, подготовка к которому была в самом разгаре, а пресса только об этом и говорила. Людское внимание было приковано к подвигам американских астронавтов, и к тому моменту, как MGM анонсировала космический эпос Кубрика (23 февраля 1965 года), небольшие по размерам капсулы проекта «Меркурий» были вытеснены среднеуровневыми капсулами проекта «Джемини», которые в скором времени должны были доставить команду из двух человек на орбиту. Учитывая все то внимание, которое оказывалось усилиям американской космической программы, О’Брайан почувствовал значительный и еще неиспользованный коммерческий потенциал.

Плюс к этому, режиссер был беспроигрышным вариантом. Он уже потянул фильм размаха и бюджета «Спартака» и уже показал свою способность достигать значительного одобрения критиков и коммерческого успеха с «Доктором Стрейнджлавом».

Кубрик и Кларк чувствовали постоянное сомнение относительно провозглашенного в пресс-релизе MGM названия фильма «Путешествие за звездами», которое было лишь одним из недолго живущих названий. Писатель New Yorker Джереми Бернштейн впервые познакомился с Кларком за год или более до этого момента, и весной 1965 года Кларк свел их с Кубриком. Бернштейн, который по основной профессии был астрофизиком, вспоминает эту сцену годы спустя: «Когда я впервые увидел Кубрика в его квартире, я сказал себе: “Он один из наших”. Я имел в виду, что он выглядел и вел себя, как почти любой эксцентричный физик, которого я когда-либо встречал. Квартира была в хаосе. Повсюду бегали дети и собаки. Почти всю мебель покрывали бумаги. Он сказал, что вместе с Кларком делает научно-фантастический фильм, одиссею, космическую одиссею. У него пока не было названия».

И хотя Кларк позже скажет, что окончательное название было полностью идеей Кубрика, он, вероятно, забыл о размышлениях о 2000-х в одном из шести купленных режиссером рассказов «Колыбель на орбите», где повествователь ворчит о том, что XXI век на самом деле начался в 2001 году, а не в 2000. Сохранившийся отчет о выборе названия «Путешествие за звездами» содержит записи мыслей Кубрика по поводу этого. В конце апреля 1965 года появилось несколько названий, написанных красными чернилами.

Написал их режиссер:

А в верхнем левом углу, впервые:

Согласно разрозненным записям Кларка в «Сыне Доктора Стрейнджлава», название было выбрано либо 29, либо 30 апреля 1965 года.

Новое название прилипло к фильму.

* * *

Подписав протокол о сотрудничестве, которого было достаточно, чтобы объявить об их совместной работе 14 января, а затем объявив о выходе фильма 23 января, Кубрик (через Блау, представляющего Polaris) и О’Брайан (через внутренних юристов) подписали 70-страничный контракт, состоящий из 35 пунктов о создании «художественного фильма, ориентировочно озаглавленного “Космическая одиссея 2001 года”». Если в него вчитаться, то окажется, что выживший проект, датированный 22 мая 1965 года, был удивительным рогом изобилия самого Кубрика. Он разрушал одни мифы, подначивал другие мифы и, в том числе, затрагивал значение Кларка для проекта, и степень его исключенности из финансовых дел. (Хотя настоящий подписанный контракт мог где-то существовать, но даже если и так, он не был доступен простым смертным.)

Кубрик подходил к заключению таких контрактов с такой же педантичной концентрацией, которую он предъявлял и к другим аспектам режиссуры, не в последнюю очередь из-за того, что они влияли на все аспекты вообще. «Он работал над сделками очень аккуратно, и он был похож на шахматного игрока в таких делах – действительно очень аккуратного, – говорила Кристиана. – Он говорил: “Нельзя слишком рано расслабляться. Именно так ты допускаешь ошибки”. Он был очень внимателен к каждой детали… Он заключал такие хорошие контракты, которые не заключал никто больше. Он никому не доверял. Когда ему в итоге что-то удавалось, и он получал то, что хотел – верный фильм в правильное время с нужным количеством денег, с правильным всем, он говорил: “Мне кажется, я это сделал”. Он никогда бы не сказал: “Я это сделал!” Просто “Мне кажется, я это сделал. Мне кажется, у меня получилось”».