Он плюнул в сторону.

— безумие. — продолжил он. — теперь ещё и эта деревня. Слава какой-то совсем убитый, не телом так душой. Улёгся сразу после еды спать куда-то. Да я его и не виню, когда моя бабушка умерла в ту холодную зиму…

Потом он шепотом пробурчал какую то молитву, сложив ладони лодочкой.

— Гаврила, тут дело другое. — вставил Саша. — это происшествие нарушает договор, подписанный пол века назад о "Не гуманных способах видения войны". Это значит, что лисы скорее всего отказались от него. И остальные тоже скорее всего нарушат.

— то есть? — переспросил Гаврила.

— вероятно нас самих могут использовать для подобных приказов. Теперь я кажется понимаю, за что Ян оказался в тюрьме.

— сейчас он уже явно не там брат. — вставил Гриша спокойным тоном. — он совершил побег. Зря вы его взяли.

Саша на секунду задумался, потом виновато посмотрел на свои ноги.

— выбора не было.

— я вас не виню, лишь говорю факт. За это время умерло слишком много котов. Мы вдвоем с Артуром видели Петра перед смертью.

— наш друг умер в поезде, когда он перевернулся… — печально добавил Гаврила.

— моего брата убили лисы в том же поезде. — наконец хмуро сказала кошка— я попыталась его вывести, но они хотели его убить. Я попыталась сопротивляться, но…

Обгорелое полено громко хрустнуло, как чья то шея. Гаврила снова сунул железку в огонь и подвигал дрова. Огонь хороший. Он греет. Но его тепло, как дикий зверь, может легко покалечить, если его не приручить. А Гаврила любил животных. Он всегда хотел увидеть слона. Говорят, у него очень длинный нос… И он серый. Не шерсть, а сам. И он большой, намного больше машины, выше некоторых домов. Очень интересно.

— знаешь… — начал Гриша.

— Юля.

— спасибо.

— приятно познакомиться— сказал Гаврила и протянул руку — лапку Она с опозданием пожала её. Гриша немного улыбнулся.

— Знаешь Юля, наш отец, говорил, что когда мы попадём сюда, а он прекрасно понимал, что попадём, то… Родина возможно не так важна. То есть, я не про то, что она бесполезна. Многие считают, что те кто отчаяннее всех идут в бой, самые побитые в жизни коты. У них ничего нет. И это логично, что самые нищие бьются за всё, это их жизнь — борьба. Но отец думал наоборот. Те, кто боятся за любимых храбрее, они не такие безумные и рисковые и от того более полезные. Они себя берегут. Бездумная армия самоубийц. Звучит как мечта генерала… Но сколько из них банально не дойдут до поля боя. Не выдержат стресс и сведут счёты с жизнью до. А тот, чья цель не умереть красиво, а просто выжить, намного умнее.

— да, папа любил пофилософствовать на пьяную голову — добавил Саша.

— вы бы моего пьяным видели. Иной раз напьётся и воображал, что наше пугало унесёт в далёкую страну на какое то странное поле, по этому заставлял меня его караулить ночью. А на утро извинился ползал на коленях и покупал мне леденец из тех крох, что были — Гаврила искренне улыбнулся. Братья тоже. Тагир немного сделал морду в неискренний ухмылке, которую тут же стёр.

Такую ухмылку он делал не раз и не два, он часто отвечал ей на ту информацию, в которой должен был улыбнуться, но ему было больше безразлично, если не омерзительно.

— как бы там не было, воевать надо за близкое, а не за власть. — сказала Саша. — бабушки Славы лишь высказала иную точку зрения и что? И сколько таких?

— у Миши брат в тюрьме за такое же.

— ну а я про что!

— да что вы за чушь несёте! — Тагир встал — что вы понимаете, аристократия это пример для подражания, это манеры это гордость страны, они высший слой населения, а не чурбаны! Они веками ведут наших дедов и прадедов в бой с собачьими отродьями, с лисьими гадами, против тех куриц и прочих врагов за честь за славу и справедливость! Бабушка Славы выбрала не ту сторону и святой Саид наказал её, за то, что она не верила в наследников крови его. Я жизнь готов отдать за них.

— ну вот и отдашь, с твоим умением молоть языком — сказал Гаврила

Все кроме лже аристократа засмеялись. Лев перевернулся во сне. Тагир покраснел, как тогда в камере, когда его окончатедьно довел Слава, его лапы хотели зажать горло этого выродка, но он сдержался. Пачкать руки? Зачем надо. Аристократы не пачкают их, так же говорила mère.

— это мое виденье — единственное, что он добавил.

— весь этот костёр, так мне напоминает те годы когда папа жарил собранный каштаны. Да, не законно их собирать просто так, но…. — Гаврила посмотрел своими большими добрыми глазами на Тагира. Тому стало немного не по себе. — кому какое дело. Те времена далёкие и сладкие когда кидаясь шишками думали, что это гранаты. Сколько банок я камнями сбил. Целыми днями кидался. Фух…

Гаврила чуть вспотел.

— что то мне не хорошо.

— да после такого зрелища нам тоже — сказал Тагир чуть улыбаясь.

— да нет я…

Он встал и побежал. Все встали за ним, пока не услышали противный звук рвоты. Тагир уверенно улыбнулся. Будет знать, как перечить ему, это ему наказание. На будущее…

— я же говорил ему не надо столько было сразу есть. — сказал Саша.

— ну, братец, голод не тётка все таки… Да и суп у него отменный. Даже жаль его.

Вскоре Гаврила вернулся. Ему стало легче. Оставшуюся часть ночи ребята говорили о мелочах в жизни… Пару раз громко смеялись, в эти моменты Лев поворачивался во сне, но ближе к четырем утра шум прекратился.

Слава спал тревожным сном, но достаточно крепко. Никто не знает, что тогда творилось в его голове. Каша ностальгических воспоминаний слилась в отвратительный союз со злобой и страхом и терзало его голову, пока он спал.

Ближе к рассвету Лев проснулся. Солнца. Запах смерти кажется добрался и до сюда.

С добрым утром котик.

" Изыди уже прошу…"

Нет.

" Да чтобы тебя…"

Я а твоей голове, котик, я прекрасно слышала последнее слово.

Лев открыл глаза. На западе появлялись два горящих глаза, разного размера. Будто ребенок нарисовал. Он сел и затем встал. Почти все вокруг костра спали. То же мне сторожа. Лишь Юля сидела.

Он пошёл к ней, почему бы и нет, поговорить шанса то и не было.

— привет.

Она сонно посмотрела на