сама пишешь, что жить тяжко, собирайся ко мне. Я тебя определю на курсы, человеком будешь».

«Прощай родимое село!

Настасья едва оттащила смущенного Андрюху от окна. Григорий, надвинув шапку, помахивал кнутом и весело насвистывал, но его сердце ныло. На телеге Татьяна. Она собиралась искать судьбу. Милое лицо ее свежо и радостно. Просветленные глаза упорно смотрят вдаль. Но даль туманна, и над головой висит туман.

И сквозь туман падают на землю вольные крики перелетных журавлей. Летят на юг, прямо к цели.

Что им туман, когда в вышине простор и солнце».

Нет ничего удивительного в этих переходах Вячеслава Шишкова от шуточного к грустному и от грустного к смешному. Такова была жизнь: «То разгулье удалое, то сердечная тоска». Со смешным живет грусть, с горем — веселье. Так и сказывает старая русская поговорка: «Где радость, тут и горе; где горе, там и радость».

И смешное и грустное талантливо отображено Вячеславом Шишковым не только в шутейных и иных рассказах, юмор всеми своими красочными народными узорами расцвечивает и «Угрюм-реку», и «Емельяна Пугачева».

В эти годы происходят серьезные изменения в личной жизни Вячеслава Шишкова. В 1921 году в Бежецке скончался его отец. «На похороны, — вспоминает Алексей Шишков, — собралось все молодое поколение Шишковых, кроме брата Мити, который жил в Томске и не мог приехать. Очень давно в таком составе мы не собирались в родном доме… Смерть отца для нас была большим горем. Все мы, и особенно Вестенька, отца очень любили. Хорошими своими письмами он ободрял, подбадривал и как-то связывал всю нашу большую семью… Долго мы говорили об устройстве домашней жизни наших сестер, которые все время жили с отцом. Сестрам Вестенька передал дом, но при этом заметил, что продавать его не следует, так как, быть может, кому-либо из братьев позднее придется вернуться в родной дом».

Путешествия по Руси, большая и напряженная литературная работа в какой-то степени неблагоприятно сказались на отношениях Вячеслава Яковлевича с К. М. Жихаревой. Во всех письмах к близким и друзьям он всегда тепло и сердечно отзывался о своей жене, слал поздравления и поклоны не только от себя, но и от нее. Но вот уже в июне 1924 года в письме к своему лучшему другу В. П. Петрову Вячеслав Яковлевич совсем не упоминает Ксении Михайловны.

В ноябре 1925 года в письме к М. Горькому Вячеслав Шишков со свойственным ему юмором пишет: «А с Ксенией Михайловной Жихаревой я разошелся 1 1/2 года тому назад. Теперь человек одинокий, богатый, нет ли у Вас на примете молодой вдовы-итальянки, желающей выйти замуж за советского писателя, говорящего лишь на одном русском и немножко на тунгусском языках?»

Разрыв с Ксенией Михайловной был неожиданным для Вячеслава Яковлевича, и он переживал его мучительно. Нам кажется, что на одну из причин этого события указывает в своих воспоминаниях Алексей Яковлевич Шишков.

«Однако и второй брак Вестеньки оказался неудачным. Ашлова (первая жена. — Н. Е.) не сумела в свое время понять глубину и богатство души брата. В ее глазах он мало чем отличался от окружавшей их молодежи. Не то — Жихарева. Ксения Михайловна была женщина образованная, известная в литературных кругах как хорошая переводчица. Очень самолюбивая, она считала своим призванием находить и выдвигать молодые литературные таланты. Она быстро разглядела и оценила творческие способности брата и всемерно старалась ему помочь. Впрочем, под непосредственным руководством Горького Вестенька настолько быстро становился самостоятельным в своем творчестве, что литературное влияние Жихаревой все больше и больше ослабевало. Брат тяготел к кругу демократических писателей, близких к Горькому, а это было чуждо Ксении Михайловне».

Почти три года Вячеслав Шишков живет одиноким, отдаваясь литературному труду, общественным обязанностям, поездкам по России. Он много сил уделяет работе в организации писателей, участвует в литературных собраниях и конференциях, рецензирует рукописи начинающих авторов, дает им советы. Он все чаще и чаще выступает с чтением своих произведений.

Об одном таком выступлении среди студентов Ленинградского университета Шишков рассказывает в своем письме к профессору П. С. Богословскому: «Вчера я с 8 до 11 вечера с двумя пятнадцатиминутными перерывами читал студентам в актовом зале университета. Весь зал — битком (актовый зал вмещает около 900 человек. — Н. Е.), а те, кто не попал, едва не выломали дверь. С такими бурными овациями меня еще нигде не встречали. Хотя я охрип, надорвал голос, но получил большое нравственное удовлетворение».

Публичные выступления Вячеслава Шишкова слушатели любой аудитории принимали с большим интересом. Читал он самые смешные веши серьезно, без улыбки; выразительно передавал речь своих героев. Это было мастерское чтение, которому мог позавидовать иной актер. Интересно было наблюдать, когда Шишков выступал вместе с М. Зощенко. Помню, как заразительно смеялись летчики-планеристы, слушавшие их в Коктебеле.

Неустроенность, одиночество порой сказывались на настроении писателя. Вот-вот да промелькнет в письмах к друзьям грустинка: «Живу в хорошей, — пишет Шишков К. А. Федину, — но дорогой — 60 руб. в месяц — комнате, на юг, на море — просторы передо мной невообразимые, а за спиной стена Кавказа — не перескочишь: Россиюшки не видно… И поэтому скучно, одиноко. Под „Россиюшкой“ мыслю все родное, близкое, главное — милых друзей, милых женщин, любовь свою, которой нет ни там, ни здесь».

В эти годы Вячеслав Шишков ведет деятельную переписку с П. С. Богословским — профессором Пермского университета, который исследовал творчество писателя. Он подробно сообщает ему, что помещено в томах его собрания сочинений, выходящих в издательстве «Земля и фабрика», рассказывает о своих планах. Письма идут то из Ленинграда, то из Сухуми, то из города Ждани. Писатель все время в разъездах: летом 1926 года он в Пскове, знакомится с древними архитектурными памятниками, затем направляется в Бежецк — к родным. В октябре и ноябре 1926 года в Кисловодске лечит «пошаливающее сердце». Однако ни один год, как бы он ни был тяжел и как бы ни одолевали недуги, у Шишкова не остается бесплодным. В 1925 году им написаны рассказы «Алые сугробы», «Весенний сон», «Отец Макарий», «Комар», «Лайка», «Кольцо», «Земля и лес», «Петух», «Трагический случай» и другие. В сборнике «Наши дни» печатается «Пейпус-озеро», в Госиздате выходит повесть «Ватага». В 1926 году, несмотря на длительные поездки в Псков, Бежецк, Кисловодск, написаны рассказы: «Бакланов — таежный волк», «Кот Васька», «Усекновение», «Плотник», «Бракосочетание», «Трубка», «Режим экономии», «Диктатура», «Редактор», «Светлый грех», пьеса «Веселый разговор», вышло также несколько томов собрания сочинений.

В январе 1927 года Вячеслав Яковлевич решает перебраться на постоянное жительство из Ленинграда в Детское Село.