— Да есть такое древнекитайское средство, которое Гришка сам изготавливал. Ну, я, правда, сильно сомневаюсь, что он не использовал там химии, но какая разница! Главное, это цепляло клиента.

— Я не совсем понимаю…

— Да что же тут непонятного? Был такой гель. Девушки себя обрабатывали, чтобы не заразиться венерой, а заодно у мужиков потенция повышалась. Вы же знаете, они все зациклены на своем «маленьком друге». Ой, что я такое говорю, когда тут такое! — Тамила вдруг неожиданно разрыдалась.

Казалось, что до нее только дошел смысл известия о смерти Беллы, которое принесла Лариса. И по естественной реакции Тамилы можно было судить, что, по крайней мере, она не была причастна к ее смерти. А вот гель, который, оказывается, помогал пленять мужские сердца, попадающий в «Шанхай» через некоего Гришку, — это дело другое. В первую очередь потому, что в состоянии аффекта Тамила первым произнесла именно его имя.

Подождав немного, пока утихнут всхлипы, Лариса спросила:

— Тамила, вы не помните, когда в ночь с пятницы на субботу вы уезжали из «Шанхая» сюда, Белла была там?

— Да, как раз Гришка приехал, а я заканчивала выступление.

— О чем они говорили?

— Да они никогда ни при мне, ни при ком другом тем более не обсуждали свои дела, — несколько обиженно ответила Тамила. — Я только знала, что она платила ему большие деньги. Говорили они минут пять. Белла вышла немного расстроенная и возбужденная, а одна из наших девочек передала ей какую-то записку. По-моему, кстати, от Сергея… Она сразу как-то посмурнела и начала собираться. И все…

— Как звали девочку?

— Марина.

— А где ее найти?

— В «Шанхае», разумеется…

— И Белла уехала сразу после того, как получила записку?

— Да, еще раньше, чем я. И больше я ее не видела.

На глаза Тамилы снова навернулись слезы, и она стала в голос по-бабьи причитать, Рожков же по-прежнему с невозмутимым видом сидел возле телевизора.

Покинув дачу и оставив там вальяжного Рожкова наедине со своей словоохотливой Тамилой, Лариса поспешила назад в город. Она еще из машины набрала номер психолога Курочкина, но его жена сообщила Ларисе, что Толик отправился в университет читать лекции.

Котова изменила свой маршрут, и через полчаса уже подъезжала к университетскому городку. Она поймала Курочкина на кафедре психологии. Он беседовал с двумя студентками, буквально излучая эрудицию и энергию.

Это был профессиональный психолог с более чем пятнадцатилетним стажем консультирования. Ему было уже под сорок, но энергия из этого «живчика» просто перла. Он был сухопар, не очень высокого роста, с костистым лицом, на котором искрились зеленые огоньки умных глазок.

— Ба-тюшки, кого нам бог послал?! — расплылся он в довольной улыбке, завидев Ларису. — Стало быть, мои услуги все же понадобились?

— Анатолий Евгеньевич, я к вам посоветоваться, — официально обратилась к нему Лариса.

— Посоветоваться, говоришь? — заметно подобревшим голосом спросил Курочкин, когда дверь за студентками закрылась. — Что-то новенькое по делу трупа в ванной в квартире гоблина? — еще более хитро посмотрел на Ларису психолог, усаживаясь в кресло и нетерпеливо поглядывая на стенные часы. — Мне вообще-то уже домой спешить надо. Сегодня у нас гости. Но могу уделить тебе полчасика…

И Лариса, не теряя времени, коротко изложила Курочкину суть дела, при этом сопроводив каждого фигуранта небольшой личностной характеристикой. Анатолий Евгеньевич выслушал Ларису очень внимательно, задав по ходу ее рассказа лишь несколько уточняющих вопросов.

После того как у него уже сложилась более-менее ясная картина происшедшего, Курочкин, скрестив пальцы рук и прижав их к губам, спросил:

— А как обстоят дела с мотивами? Для начала надо подумать о том, кому это было выгодно, если исходить из точки зрения древних судей.

— Конечно, мотивы — вещь серьезная, — согласилась Лариса. — Но бывают преступления, в которых отсутствует логика.

— Логика есть во всем, Лариса, — возразил Курочкин. — Даже у психически неполноценных. Просто мы не понимаем ее механизма — вот и все. Если это не ревность, то явно чья-то выгода, пусть даже и такая, которая не лежит на поверхности. Иначе какого черта понадобилось убивать эту Беллу в квартире Панаева в наряде гаремной наложницы?!

— Начнем с самого Панаева. Я не исключаю возможности его вины. Во-первых, он и убитая были любовниками. Учитывая, что Белла содержала публичный дом и всегда могла изменить Сергею, то ревность в порыве ярости, да еще в состоянии алкогольного опьянения — версия вполне возможная.

— Что ж, весьма вероятно, — несколько скептически заметил Курочкин. — Грубое выражение власти мужчины, кроме того, провокация могла исходить и от самой Беллы.

— Но Панаев — не зеленый юнец, глупый и неоперившийся, у которого еще кипит в жилах кровь, а выброс излишнего адреналина мешает способности мыслить. Это спокойный, уверенный в себе человек. Я не первый день наблюдаю за ним, и, поверьте, Анатолий Евгеньевич, за внешней простоватостью скрывается хитрый хищник. Он сделал бы это тихо и без шума. Ведь он знал, что завтра в двенадцать соберутся родственники в его квартире. Да и убить он ее мог не дома, а в том же «Шанхае», к тому же чужими руками.

— Согласен, — спокойно ответил Курочкин. — Тогда, может быть, жена? У нее, кстати, был ключ от квартиры.

— Вряд ли, — скривилась Котова. — Она прекрасно понимает, что Панаев — хороший отец для их сына. И то, что она хочет оградить ребенка от Сергея — это всего лишь спекулятивный ход, чтобы потом побольше вытягивать из Панаева денег. В конце концов, ей выгоднее держать сына у себя. Ведь на алименты бывшего мужа можно безбедно существовать. Все их споры — это вопрос территории, где будет находиться Коля де-юре. А общение отца и сына — это ей абсолютно безразлично. Да и как можно запретить пятнадцатилетнему парню не пойти в гости к родному отцу? Тут даже закон бессилен.

— А слепая ненависть? Своеобразная женская логика? — оппонировал Курочкин.

— Бросьте вы, Анатолий Евгеньевич, — отмахнулась Лариса. — Вероника не станет плевать в колодец, из которого пить придется. Для нее Панаев — золотая жила. Ей он нужен был на воле, в своей стихии — автомобильном бизнесе. Вы бы видели, как она переживала, когда его забирали милиционеры!

— Хорошо, молодец, грамотно рассуждаешь, — похвалил Ларису психолог.

«Вошел в роль преподавателя, — отметила про себя Лариса. — Он еще будет учить меня, а ведь за моими плечами с десяток раскрытых дел!»

— Кстати, а Либерзон тоже переживал или, наоборот, радовался устранению соперника? — уточнил тем временем Курочкин.

— Либерзон — юрист. Пожалуй, самый интеллигентный и сдержанный во всей этой компании. Его бы я заподозрила лишь в самом исключительном случае. Признаться, мне не совсем симпатичны люди вроде Романа Исааковича, но он, несомненно, производит впечатление человека благоразумного. А вот кто действительно был рад тому, что обвинение пало на Сергея, так это теща и тесть. Скорее даже теща, потому что тесть — это просто бесплатное к ней приложение. К тому же у них с Вероникой есть алиби — они ночевали той ночью вместе. И если бы кто-то из них был виноват, то…