Трудно найти логику в таком подходе к интереснейшим природно-историческим памятникам. Стремление лишить пристанища бродяг? Но в подземельях их и не бывает — "асоциальным элементам" гораздо сытнее живется на вокзалах и в подвалах. Забота о безопасности спелестологов? Так ведь легально существуют гораздо более травмоопасные виды спорта. Риск попасть под обвал, например, куда выше в традиционных спелеологии или альпинизме. Единственная реальная угроза (особенно для самоуверенных новичков-"чайников") — заблудиться под землей. Такие случаи происходят у нас редко, раз в год, и в роли спасателей часто выступают сами любители спелестологии, у иных "стаж" хождений под землю насчитывает несколько десятилетий…

Разумеется, несчастные случаи в пещерах время от времени происходить будут, но запретить бывать в них, как теперь все убедились, невозможно. И незачем… Хорошая возможность отойти от обыденной городской жизни. Да и социальную роль, хотя бы в деле борьбы с гиподинамией и "романтикой подворотен", спелестология, несомненно, сыграть может немалую. Тем более что занятия большинством экстремальных видов спорта обходятся дорого. Та же "вертикальная" спелеология или альпинизм — в сравнении с ними спелестология является просто верхом дешевизны и демократичности: не нужно сложного снаряжения и оборудования, дорога к каменоломням обходится гораздо дешевле, чем билеты на Кавказ или Памир… Физическая же нагрузка и в катакомбах изрядная — преодолевая шкуродеры или трещины, задействовать приходится буквально все группы мышц. В общем, да здравствует малая спелеология!

16. Всплывающие пещеры Тосны

С точки зрения ортодоксального краеведа советской закалки, поселок Ульяновка, что в получасе езды от Питера, интересен в основном тем, что какое-то время был местом жительства А.И. Ульяновой-Елизаровой — старшей сестры Ленина. Однако нормальных туристов и пикничников (а их выходит из электричек на ближайшей станции Саблино немало, особенно в летние выходные дни) привлекает сюда не дом сестры вождя, а совсем другие исторические и природные объекты, являющиеся настоящей жемчужиной Ленинградской области.

Каждая из сливающихся близ Ульяновки рек — Саблинка и Тосна — имеет по действующему водопаду. Хотя они и не слишком высокие, но "самые настоящие" и выглядят достаточно эффектно. Как, впрочем, и реки, текущие в необычно крутых каньонообразных берегах, как горные потоки Кавказа и Карелии. Особенно интересно идти вдоль поймы Тосны в холодное время года, когда на деревьях и кустарниках нет листвы: за петлями реки открываются то красные, то желтые, то полосатые утесы. Русло здесь прорезало путь в песчаниках, именно они придают берегам такой нарядный и необычный вид. И даже не слишком внимательный глаз увидит во многих местах берегового склона на разной высоте темные дыры — входы в знаменитые Саблинские пещеры. Относительно знаменитые, они известны далеко не всем питерцам. Хотя если говорить о российских пещерах-каменоломнях, то по популярности и известности Саблинские катакомбы могут посоперничать даже с подмосковными Сьянами, и туристов в них бывает много, и научные исследования здесь начались давно. Например, в 1920-х годах известный популяризатор зоологии В. Би-анки описывал обитающих там летучих мышей[16].

Расскажем об этих пещерах по порядку.

Еще с Екатерининских времен в Санкт-Петербургской губернии интенсивно стало развиваться стекольное производство, в том числе изготовление знаменитого императорского хрусталя, над технологией которого немало работал М.В. Ломоносов. Сырьем для стекольных заводов, как известно, служит чистый кварцевый песок. В природе он встречается не только в россыпях, но и сцементировавшимся в песчаник. Его-то и ломали под землей в ближних и дальних окрестностях стекольных промыслов. В дело годилась далеко не любая разновидность этой породы, а только чистые сорта, с минимальным количеством примесей. Такой песчаник имеет чисто-белый цвет — в отличие от желтых и коричневых, насыщенных солями железа. Именно в местах его выходов закладывали штольни, ныне называемые Саблинскими пещерами. В настоящее время их известно четырнадцать — самого разного размера.

Одна из самых протяженных и, пожалуй, самая известная среди них — Жемчужная, или, как говорят местные спелестологи, Жемчуга. Впрочем, все свои пять километров ходов она показывает не всем и не сразу… Знаю это по собственному опыту. В первый раз на тосненском берегу оказался я вдвоем с Таней Янчук. Мы прибыли на подземное празднование Нового года и, опередив друзей, стали искать подземелья самостоятельно. Вход в пещеру нашли сравнительно быстро, он здесь широкий и высокий, так что входить можно во весь рост. Через несколько шагов попали в обвальный зал, из которого расходилось несколько ходов. Все они были короткими и заканчивались тупиками… Довольно быстро, помня подмосковный опыт, сообразили сунуться в ведущий наклонно вниз узкий лаз и, проползя пару метров, оказались в… колонном зале. Саблинские разработки велись в основном камерно-столбовым способом, для разгрузки кровли оставлялись нетронутые "целики" породы — квадратные в сечении "столбы", площадью в два-три квадратных метра. Подобные "колонники" в известняковых выработках мы уже описывали, но вот своды питерских пещер выглядят очень своеобразно: это не ровные потолки известняковых штолен, а купола. Полное ощущение, что находишься то ли в готическом соборе, то ли в подвале средневекового замка или терема (скажем, в Грановитой палате Кремля). Не менее любопытен и пол — под ногами почти везде мягкий песочек, обычных для большинства пещер камней с острыми углами почти нет. Ходишь, как по пляжу, — только солнца над головой не хватает. При этом интересно, что звуков такой пол не глушит — чужие шаги в песчаниковых пещерах слышны за десятки метров…

Удивлялись мы не только новым для себя подземным "интерьерам", но и тому, что не можем найти их продолжения: при-входовой колонник, в котором мы очутились, обошли по периметру, и безуспешно. И это при том, что карта пещер в руках была, и опыт хождений под землей имелся. Не знаю, сколько бы мы блуждали среди каменных стволов, если бы не подошли питерские коллеги, раскрывшие тайны саблинских подземелий. В Жемчужной нашим экскурсоводом стал Илья Агапов. Начал он с того, что подвел к углу колонного зала, там где пол почти сливался с потолком, и указал на узкий лаз между двух каменных столбов. Ползти по песку — одно удовольствие, и через несколько метров мы попадаем в новый зал с колоннами и высокими сводами, затем очередной полузавал…

В конце концов выходим в… Могильный зал! Почти в центре — захоронение спелеолога. Но не простого, а Белого! Вообще-то Белый Спелеолог — это бессмертный Хранитель Подземли, своеобразный бог любителей пещер. В него верят (или делают вид, что верят) спелеологи во всех регионах СНГ[17].

Однако устраивают "могилы" Белого почти исключительно в подземельях Ленинградской области. Выглядят они как настоящие православные захоронения: небольшой холмик из песка или камней, увенчанный самым настоящим крестом (обычно "приватизированным" на ближайшей кладбищенской помойке и не без труда затащенным под землю). Такая "могила" есть практически в каждой более-менее протяженной тосненской полости, хотя, казалось бы, персонаж этот существует в единственном лице. Впрочем, служат "могилы" скорее алтарями: на холмиках по традиции оставляют Подземному Хозяину дары. Обычно это мелкие вещицы, из тех, что могут пригодиться под землей: лампочки и элементы питания, спички, иногда сигареты. Поверья категорически запрещают класть бракованные и использованные вещи, а также забирать что-либо (конечно речь не идет об аварийной ситуации). В Жемчугах рядом с могилой лежит и традиционный для разветвленных пещер журнал, в нем отмечаются все прибывшие в пещеру и покинувшие ее группы, да и просто пишутся послания "братьям по крови"… Не следует думать, что спелестологи такие уж духовно возвышенные (тем более, суеверные) люди. Буквально в трех метрах от захоронения, в тупичке, имеется огромная мусорная куча из пустых пластиковых бутылок, пакетов, консервных банок…