— Да, лучше. Гораздо лучше, — сказала Кейт, но было заметно, что она лжёт.

Это не скрылось даже от внимания миссис Горинг.

— Как же! Погоди, я принесу аспирин.

Рейнсфорд, похоже, предпочёл поверить Кейт и удостоил миссис Горинг лишь лёгким кивком.

— Бен, я вижу, ты поправился, — сказал он, похлопывая Бена по плечу.

Я услышал, как миссис Горинг громко хмыкнула за пределами экрана и хлопнула входной дверью. Я с ней был полностью согласен. Бен мог говорить что угодно, кивая Рейнсфорду, но он то и дело сжимал и разжимал кулаки, словно пытаясь размять онемевшие пальцы.

— Миссис Горинг помогает мне с давних пор, — сказал Рейнсфорд, кивая на дверь. — Мы знакомы с ней давно, и она не такая плохая, какой хочет казаться. Если бы ты, допустим, тонул в пруду, она бы первой нырнула, чтобы спасти тебя. Спроси Дэвиса.

— Что, правда? — спросила Эйвери с озабоченным взглядом, словно пытаясь распознать, не шутит ли он.

— Да, правда, — ответил Рейнсфорд и сделал три-четыре шага вперёд, обращаясь ко всем. — Исцеление одновременно двух человек бывает нечасто, но оно возможно. Иногда поддержка друга идёт только на пользу.

— Дело не в этом, — немного дерзко сказал Коннор. — Я просто не хочу ждать, как и он.

— Это правда, Алекс?

Алекс кивнул и громко сказал «Да», но мне показалось, что он немного лукавит. На самом деле ему просто не хотелось отправляться на неизвестную процедуру совсем одному.

После этого все разошлись, кроме Коннора и Алекса. Рейнсфорд что-то тихо им говорил — что именно, я не слышал. Примерно через минуту эти трое прошли в центральный коридор. Я знал, что там они увидят чёрный занавес и нарисованного Кино, который проводит их к лифту. По всей видимости, парни не хотели беседовать с доктором Стивенс или уже поговорили с ней раньше. Я переключился на кабинку мальчиков.

— И как я это пропустил? — сказал я, увидев, что цифры 3 и 4 на стене были замазаны зелёной и оранжевой краской.

«Значит, Алекс — это зелёный цвет, а Коннор — оранжевый», — подумал я, хрустя крекерами и запивая их водой.

У меня возникло странное ощущение, словно я сижу в кинотеатре, жую попкорн и жду, когда начнётся фильм. Может, я слишком долго пробыл в бомбоубежище и оторвался от реальности, а может, я просто не знал близко Коннора и Алекса. В любом случае, жалко мне их не было. Я просто ждал, что будет дальше и как они будут реагировать на так называемую «терапию».

Я представил, что сижу с Китом в его комнате и командую виртуальными борцами на арене: повсюду валяются трупы, льется кровь, а мы соревнуемся, кто победит.

Ну хоть сейчас мы поговорим!

Знаешь, Кит, мне кажется, это тебе не пойдёт на пользу.

Конечно, пойдёт! Смотри, как мне весело!

Мне сильно захотелось, чтобы Кит сейчас по-настоящему был рядом со мной. Он бы очень заинтересовался происходящим и живо на всё реагировал.

Этих чуваков, что, прямо так и поджарят? Жду не дождусь, когда покажут!

Интересно, правда? Спорим, вон тому покажут собак?

Собак?

Ну да, таких злобных и очень больших.

Прикольно. Передай крекер, братец.

Пока я ждал, на центральном экране все застыли, как будто впали в спячку или превратились в призраков. Они просто сидели в креслах или на диване и ничего не говорили. Марисы опять нигде не было видно. Я знал, что она просыпается поздно, потому что боится спать по ночам. Возможно, сейчас она спит, но мне всё равно было немного не по себе, оттого что её не было рядом с остальными.

Я достал диктофон и просмотрел фотографии, которые сделал утром, — те, что имели отношение к Коннору и Алексу. Сначала двери, потом многочисленные снимки стен со странными рисунками. Стены комнаты Алекса Хирша покрывали причудливые изображения собак с выпученными глазами и капающей из пасти слюной. Собаки извивались как волны, пересекались друг с другом и, казалось, искали, во что бы вонзить зубы. На противоположной стене, стене комнаты Коннора, в той же манере были изображены высокие здания, переплетавшиеся как лианы или как потоки воды, льющиеся в подземную канализацию. На одной панели виднелась фигурка человека, который падал с небоскрёба, а на соседних панелях та же фигурка становилась всё меньше и меньше. От этого у меня немного закружилась голова, и я отвернулся, проверив время на часах: 17:00. Наверное, это и был местный «час ведьм» — тут же загорелись два боковых экрана. Раньше эти мониторы не включались, и я понял, что они соответствуют Коннору Блуму и Алексу Хиршу.

Меня охватило какое-то мрачное любопытство; я переводил взгляд с одного экрана на другой, как будто по ним показывали страшное реалити-шоу.

Алекс прошёл в дверь и остановился, глаза его распахнулись от удивления. Если бы я не знал, что он остановился от страха, то подумал бы, что парня буквально пригвоздили к полу — настолько резко он замер, оглядывая дальнюю стену зелёной комнаты, где друг напротив друга стояли две полусгнившие собачьи будки. Обе были огромными, и их чёрные проёмы смотрели на Алекса как пустые глазницы чудовища, которое вот-вот проснётся и накинется на него. Шлем лежал на каменном полу комнаты, на полпути между Алексом и будками. Переплетающиеся трубочки и провода, как я и ожидал, уходили под потолок.

Потом моё внимание привлёк соседний монитор, на котором дела у Коннора Блума шли не лучше.

Возможно, кому-то понравилось бы наблюдать за страхом нахального самоуверенного спортсмена. Но лично я ничего интересного в том, как Коннор Блум осторожно заходит в комнату и падает на пол, не находил. Да, я мог сказать: «Эй, гроза стадионов, добро пожаловать в мой мир! Так себя чувствуют люди, когда их задирают такие, как ты! Ну как, нравится?» Но я не испытывал даже намека на удовольствие. Если уж Коннор Блум так быстро сдался, то я сдамся и подавно, стоит Рейнсфорду узнать, где я прячусь.

Коннор испугался стремянки — обычной строительной стремянки, раскладывающейся, как перевёрнутая буква V. Выкрашенная в оранжевый цвет, она стояла посреди оранжевой комнаты, и на верхней её площадке лежал шлем. Чтобы добраться до него, Коннору нужно было подняться ступенек на шесть, а потом, как я догадывался, сесть там, наверху, и надеть его на голову.

С этого мгновения я по очереди переводил взгляд с одного экрана на другой. Вскоре Коннор и Алекс собрались-таки с духом и взяли свои шлемы. При этом их, насколько я догадывался, подбадривал таинственный шепчущий голос, который я слышал в коридоре, ведущем в глубины форта Эдема.

Коннор и Алекс надели шлемы и подготовились к безумному путешествию в мрачные закоулки своего подсознания. Я знал: Коннор до такой степени боится высоты, что этот страх уже начал мешать ему в жизни. Он боялся подниматься по лестнице в школе или на трибуны стадиона.