— Ну вот, взгляни, — произнес Приходько, щелкая клавишами. — У нас все выводится на компьютер. Вот такой ты увидишь свою протеже примерно через месяц.

На экране монитора появилось лицо женщины с правильным римским носом, большими глазами и красиво очерченным ртом. Тонкий овал обрамляла вьющаяся рыжая шевелюра.

— У Анны темные волосы, — обронил я.

— Она их перекрасит. Завивка тоже не проблема. При клинике работает элитный салон красоты, только для наших пациентов.

— Почему вы выбрали именно это лицо? — недоумевал я, припоминая, где я мог его видеть.

— Не мы, а твоя дама. Не узнаешь? — засмеялся Приходько. Такой уж он был человек: ко всему подходил с юмором. — Это же вылитая Маргарита Терехова в роли Миледи.

Я мог бы поспорить насчет сходства с Тереховой, но сдержался. Получается, Анна — фанатка известной актрисы? Не она одна стремится стать копией своего кумира. Прецеденты есть. До сих пор у нее не было денег на подобное перевоплощение. И тут на голову сваливается богатый братец. Чем не подарок судьбы?

— Маргарита Терехова, — вымолвил я, ощущая в этом какой-то подвох. — И ты согласился сделать молодой женщине чужое лицо?

— Это моя работа. Ты удивишься, но мне предстоит исправить не так уж много. Между твоей протеже и сей прелестницей, — он указал на монитор, — больше общего, чем сдается на первый взгляд. Разумеется, у нас не получится вторая Терехова, да это и не требуется.

Я громко выругался. Гена Приходько поднял на меня обескураженный взгляд.

— Ты против? Позволь… но ведь ты сам привел ее ко мне…

— Сам, сам. Не обращай внимания на мое дурное настроение.

— Ты еще не оправился от своей потери, — понимающе кивнул доктор. — Может, выписать тебе успокоительного?

— Спасибо, обойдусь. А… как насчет груди?

— Какой груди?

— Силиконовой. Нынче дамы наперебой стараются обзавестись пышным бюстом. Неужели Анна не воспользуется случаем, чтобы увеличить себе грудь?

— Мы с госпожой Ремизовой посоветовались, и я отговорил ее протезировать грудь. У нее вполне нормальный для ее комплекции бюст, и лишнее вмешательство только повредит ее фигуре.

— Угу, — задумчиво кивнул я. — Повредит. Послушай, Гена, мой вопрос покажется тебе бестактным, но…

— Спрашивай. Я нарушу врачебную тайну, если это важно для тебя. Деньги на операцию даешь ты, значит, имеешь право быть в курсе дела.

— Анне об этом ни слова.

— Клянусь! — доктор комично прижал руки к сердцу. — Ты меня знаешь. Могила.

— Тьфу, тьфу…

— Тьфу! — присоединился ко мне суеверный Приходько. — Хирургу не стоит упоминать смерть всуе.

— Анна раздевалась перед тобой?

Гена порозовел и расплылся в смущенной улыбке.

— Понимаешь, Коля, мы работаем с обнаженным телом. Ничего личного. Тем более ничего эротического. Мои пациентки раздеваются по медицинским соображениям.

— Да я не о том! Бог с ним, с телом. Ты шрама у нее на груди не видел? — для пущей убедительности я показал на себе место под ключицей, где у Анны был след от ожога.

— Шрам? Нет…

— Как нет? — разозлился я. — Ты что, слепой?

— Вообще-то я на зрение не жалуюсь.

— У нее здесь должен быть шрам, — кипятился я, тыкая себя пальцем в левую сторону груди. — Вспомни, Гена!

Доктор побагровел и нервно прикусил губу.

— Не было шрама, — заявил он после напряженной паузы. — Не было. Я бы заметил.

— Еще бы не заметить! Он в палец толщиной!

— Тогда это исключено, — замотал головой Приходько. — Такого шрама я не мог пропустить. Это же серьезный дефект, на который я бы обязательно обратил внимание.

Я вскочил и сделал круг по его кабинету, натыкаясь на мебель и горшки с китайскими розами.

— Что с тобой, Коля?

— Ты еще спрашиваешь? Я идиот, по-твоему? Давай проверим. Пусть она опять разденется, а я спрячусь за ширмой.

В хирурге заговорило профессиональное самолюбие.

— Ну уж нет! — возразил он. — Я такого не допущу. Это цирк какой-то! Если ты настаиваешь…

— Настаиваю! Настаиваю! — зарычал я. — Ты меня обвиняешь в слабоумии? Я видел шрам своими глазами.

— Тебе могло показаться.

Я расхохотался с таким угрожающим видом, что добряк Приходько втянул голову в плечи.

— Сейчас она закончит с анализами, вернется сюда, и ты предложишь ей повторный осмотр, чтобы…

— Уволь, братец! — решительно перебил меня доктор. — Найди более щадящий способ заставить женщину раздеться. Не мне тебя учить. К тому же по поводу ее груди мы пришли к консенсусу. Кто бы ни была эта Анна Ремизова, с сегодняшнего дня она моя пациентка. Не дай Бог, она заподозрит меня в сексуальных домогательствах. Я дорожу своей репутацией, Коля.

В нем возобладали природная гордость и врачебная этика.

— Гена! — взмолился я. — Ты мне друг, черт возьми?!

— Друг. Но если тебя что-то не устраивает, обратись к другому специалисту.

Я понял, что Приходько уперся, и сдался. Там, где не действует грубый нажим, можно пустить в ход хитрость.

— Ладно, — небрежно махнул я рукой. — Пусть будет по-твоему. Но ведь Анне еще придется раздеваться? Перед операцией, например, или для процедур по омоложению кожи тела. Ты предлагал ей такие процедуры?

— Пока нет.

— Значит, предложи.

— У нас процедуры не из дешевых.

— Ты сомневаешься в моей платежеспособности? — взвился я. — Давай я выпишу тебе счет. Прямо сейчас.

— Ну хорошо, хорошо… Я назначу Анне процедуры, которые… Боже! На что ты меня толкаешь? Сдался тебе этот шрам!

— Неужели ты его не видел?

— Никакого шрама не было! — клятвенно заверил меня Приходько. — Даже если бы и был, тебе-то что до этого?

— Действительно, что? — подавленно пробормотал я. — Прости, Гена… я, кажется, схожу с ума…

— На тебя столько всего свалилось, — сочувственно закивал он. — Не мудрено, что крыша едет. Небось, тебе теперь придется возглавить отцовский бизнес?

— Уже возглавил. Во всяком случае, пытаюсь разобраться, что к чему. Голова каждый день гудит, трещит; ночью кошмары мучают.

Я почти не лгал, живописуя свой вопиющий внутренний разлад. И Анна играла в этом разладе не последнюю роль…

* * *

Итак, моя сестра легла в клинику на операцию, а частный детектив приступил к своим обязанностям.

Через день он отчитывался по телефону о своих наблюдениях. Анну прооперировали и поместили в комфортабельную палату, откуда она не выходила.