Неспроста же любое орудие управляется несколькими военнослужащими, которые являются артиллерийским расчётом и неразрывной частью общего механизма. Именно все они, а не кто-то один, помогают орудию производить выстрелы.

Разумеется, в истории войн, были и артиллеристы-самородки, которые в одиночку могли вести огонь, при этом успешно поражая цели. Но, к сожалению, я в их число не входил. Всё моё знакомство с пушками, которое я имел в той жизни, сводилось к тому, что я их видел на картинках, в журналах, в кино и в музеях. А потому, я априори не мог и не умел наводить орудие и вести прицельную стрельбу по нужной мне цели. Единственное, что я мог, так это подносить снаряды. Вполне возможно, что при наличии времени, я мог бы разобраться и сумел бы, в конечном итоге, даже зарядить орудие. Но что касается остального, то это вряд ли. Для других операций с орудием нужны уже не просто силы, а глубокие знания. В том числе и о приборах, и о баллистике, и вообще, о многом. Так что, увы, но артиллеристом я стать не мог. Зато мог другое…

Глава 11

Отрицательное отступление

Продолжая своё отрицательное отступление, используя складки местности, я старался не обращать внимания на жажду, что мучила меня, грохот взрывов, свистящие осколки и шальные пули, что нет-нет да пролетали над головой с характерным мерзким посвистыванием.

— Ползком и ещё раз ползком. Как те мои давешние «приятели», которых я ухайдакал в картофельном поле, — бубнил себе под нос, шевеля локтями.

«Ну так и ничего. Они ползли в наступление, и я ползу. Только вот надеюсь, что моя миссия не закончится фатально, как у них. И чтобы этого не произошло, ползти нужно аккуратней. Первая остановка — западный край лесопосадки. Затем — река Багрянка. А вот дальше… дальше придётся плыть, преодолевая эту реку. Брода в прошлое знакомство с ней найти не удалось и сейчас вряд ли удастся. Дожди идут непрерывно, а значит, река становится более полноводной. К тому же все возможные броды наверняка изучены и заняты противником. Значит, преодолевать придётся вплавь. Ну да ладно, преодолею как-нибудь, а там уже проще будет. Километр ползком — и я у вожделенного здания, в котором засел наблюдатель. Если по дороге остановят, то скажусь раненым. Мне и притворяться особо не нужно будет, вся нога и так уже давно в крови. Вот только надо бы будет, пока ползу, решить небольшой вопрос с одёжкой. А то вряд ли немчура меня за своего примет, если я к ним заявлюсь в рваной и окровавленной форме бойца РККА с пистолетом ТТ в руке. Наверняка такое пришествие они посчитают моветоном. Получается, что раз уж я собираюсь стать на время „рядовой герр Забашкинофф“ или на худой конец „гефрайтер фон Забабашкингер“, то мне сейчас необходимо найти и примерить немецкий кафтан, то есть мундир».

Но на самом деле во временное пользование я собирался изъять не только куртку, но и плащ с каской. И они мне были нужны в первую очередь. Что же касается брюк-штанов и сапог, то я находился в раздумье. С одной стороны, для полного завершения образа и камуфляжа, эта одежда была бы тоже очень кстати. Но с другой стороны, возиться с переодеванием в то время, когда тут всё ещё ползают полуживые немцы, мне очень не хотелось. Особенно возиться с сапогами.

Рассудил я так: «Если вдруг меня немцы остановят, и в этот момент по той или иной причине я их не смогу уничтожить, то для быстрого общения мне вполне достаточно будет иметь плащ, каску и мундир. Из-за всё ещё идущего мелкого дождя грязь сделала своё дело, и сапоги даже если кто-то и захочет рассмотреть, из-за кусков прилипшей к ним глины ничего не увидит. И уж тем более никто не увидит моих брюк, ведь их будет надёжно скрывать плащ».

А потому для придания достоверного образа достаточно будет тех предметов одежды, которые можно снять и надеть на себя достаточно быстро: мундир-куртка, плащ. Ну и, конечно же, нужно было не забыть их каску напялить на свою буйную и явно маленько поехавшую рассудком голову. Кроме одежды я собирался прихватить с собой пистолет-пулемёт MP-40 или винтовку Маузера, которой были оснащены уничтоженные солдаты противника. Что лучше для меня в данной ситуации, я ещё не решил.

«Смотря, что попадётся по дороге в целости и сохранности, с тем и будем работать».

Пробираясь сквозь воронки, поваленные деревья и грязь, минуя уничтоженных мной солдат противника, я старался вспомнить как тот или иной фриц помер от моего стрелкового огня. А нужно мне это было для того, чтобы одежда у него была как можно меньше испачкана кровью и пригодна к носке.

Пока полз, удивлялся тому, что ни одного раненого встретить мне не удаётся. Это возможно было объяснить только тремя причинами. Либо я так хорошо попадал, что враг сразу же погибал. Либо раненые сами или с помощью своих сослуживцев смогли выйти из боя и отползти, причём сделали это так, что я их не заметил. Либо вклад в уничтожение противника внесла их же артиллерия, которая изрядно перепахала всю лесопосадку.

Впрочем, оно и логично. Меня утюжили со всех сторон чуть ли не пятнадцать минут. Некогда мне было недобитками, которые теоретически могли выжить после попадания моей пули, заниматься.

«Ну да ничего. Не добил сейчас, добью в следующий раз», — обнадёжил себя я, приметив подходящую кандидатуру на раздевание.

Практически все пехотинцы врага, что полегли от моей пули, были одеты не только в летнюю солдатскую форму, но и в плащи, и этот фактор благоприятно повлиял на выбор претендента на раздевание. Мне не нужно было искать уничтоженного противника, который стопроцентно подходит мне по телосложению, вполне достаточно было найти кандидата, который был плюс-минус моей комплекции.

И вот, когда такой попался, я с настороженностью осмотрел его на предмет живучести, держа пистолет наготове. Убедившись, что клиент досрочно и окончательно зажмурен, без тени смущения принялся за дело.

Весь процесс занял не более пяти минут. И так долго я копался потому, что постоянно отвлекался, прислушиваясь и осматривая обстановку вокруг. Переодеваться было тяжело, ведь нельзя было встать во весь рост.

Обстрел лесополосы со стороны колонны не затихал, и в меня могло прилететь в любую секунду.

Однако в том, что обстрел продолжался, был и свой плюс. Ведь пока немцы стреляют в эту сторону, ранее отошедшая пехота врага в саму лесопосадку