целом и постепенно все более и более теснимые на запад; обратное движение было закрыто надвигающимися с востока массами других племен (готов, славян и монголов).

Германцы остановились перед преградой римских укреплений и легионов, пока еще непреодолимых. И в этот-то промежуток времени, когда римляне впервые познакомились с ними и когда главнейшие черты их строя нашли себе мастерские описания в сочинениях Цезаря и Тацита, совершился в их быте переход от первобытного земледелия к оседлому, и немедленно после этого обнаружился необыкновенно сильный прирост населения. Дан утверждает, что эти два явления – переход к оседлому быту и быстрое увеличение населения – тесно связаны природой как причина и следствие и составляют естественный закон. Он говорит об этом вполне определенно, но любопытно было бы проверить этот закон на примере других народов.

Успехи земледелия, продолжает Дан развивать свою теорию, не могли идти параллельно с увеличением населения; плодов еще было слишком мало для того, чтобы прокормить молодые многочисленные поколения, и различные указания некоторых писателей того времени (например, Иордана) на голод имеют полное основание. Вопрос о том, как плодородная земля, которая прокармливает теперь гораздо большее количество людей, не могла тогда дать средства к жизни для сравнительно меньшего количества народа, Дан ставит в связь с объяснением тогдашнего хозяйства, тогдашней обработки земли. Каждому племени нужно было очень много земли, причем значительная часть не обрабатывалась совсем – это широкая пограничная полоса марки, покрытая лесом или пустырями, другая же, менее значительная, также не засевалась, а занята была общинной землей (Allmende) – выгонами, лугами и пастбищами; и только сравнительно незначительная доля земли, розданная отдельным лицам (Дан признает отдельную личную собственность пахотной земли), засевалась хлебом. Обрабатывать землю не умели так, чтобы плодородие ее усиливалось, между тем число членов семейств росло и стал чувствоваться недостаток в земле.

Сначала можно было пополнять этот недостаток расчисткой части леса и осушением болот, но это дело при первобытном состоянии обработки подвигалось вперед трудно и медленно и тянется очень долго. В Германии это длится в течение всех Средних веков и деятельно применяется позднее монахами и нижнегерманскими колонистами. Также можно было отрезать части от общинной земли и тем самым увеличивать наделы частных лиц, но тогда являлось другое затруднение – постоянно происходили столкновения желаний отдельных лиц на землю с правами на нее всей общины.

Таким образом, Дан приходит к окончательному выводу, что в те времена при переходе германцев к оседлому земледелию, вместе с которым обнаружился сильный прирост населения, за которым успехи земледелия не могли поспевать, очень легко мог сказаться недостаток в земле и появиться первые признаки голода – и это-то последнее и было главной движущей силой, поднявшей германцев с насиженных уже отчасти мест и заставившей их двигаться опять бурной волной на юг и на запад.

Мнение Дана нужно признать глубоко верным, оно в большинстве случаев подтверждается частыми упоминаниями писателей о том, что германцы постоянно просили римлян выделить им участки на римской территории, на которых они могли бы поселиться, причем готовы были нести весьма значительные повинности. Нужно только сделать оговорку относительно неверного взгляда Дана на господство частной поземельной собственности у германских племен; впрочем, это ошибочное мнение в данном случае неважно, оно не нарушает правильности теории. Недостаточность наделов при увеличении населения, которую Дан объясняет бесконечным дроблением участков, могла почувствоваться и при общинном землевладении, особенно если оно не сопровождалось периодическими переделами общинной земли. Новгородцы колонизировали север России при общинном землевладении1 и так же положено было начало распространению русского племени в Сибири. Вот в чем состоит, по мнению Дана, к которому мы охотно присоединяемся, главная причина Великого переселения. Дан не отвергает и другой причины, часто выставлявшейся историками как главная, именно напора других племен и между ними славянских с Востока, который и заставил усевшиеся было в Средней Европе племена обрушиться на Римскую империю. Это явление, несомненно, существовало и все места, очищенные германцами, ушедшими на юг, занимали другие племена, напиравшие на них с северо-востока. Так, когда снялись с места племена, населявшие первоначально пространство между Вислой и Эльбой, эти очищенные земли в VII и VIII веках оказываются уже занятыми славянами. Это обстоятельство имело то значение, что лишало возможности германцев вернуться назад и оставляло единственный путь – прорвать плотину римских пограничных укреплений.

Грозно потрясая оружием, теснились германцы на римских границах; устрашенные голодом, они сначала просили мирным путем у римлян дать им земли или готовы были теперь силой завоевать новую территорию. Долго с железной силой удерживали их римские легионы, но разлагалось римское государство; в конце концов потеряли энергию ослабевшие легионы, прорвана была линия укреплений и толпы варваров наводнили римскую территорию.

Вот каковы были причины и характер Великого переселения народов.

Движение охватило первоначально только те племена, которые жили к востоку от Эльбы. Оно увело их сначала недалеко от прежней родины – в соседние прикарпатские и придунайские страны. Оторвавшись от своего отечества, некоторые из племенных колен, правда, метались туда-сюда в беспокойстве целые два столетия и разбились на множество мелких обрывков. Некоторые совсем исчезли, например герулы, сциры, другие снова сплотились под начальством даровитых вождей в крепкое ядро нового народа – вестготы, остготы, вандалы. Совершенно неправильно представление, основанное на аналогии с судьбами этих народов, об общем беспокойном передвижении всех германских племен в течение веков. Даже не все племена, жившие на востоке от Эльбы, испытали подобную готам судьбу: аллеманны, маркоманны, гепиды и бургунды двигались в более тесном кругу и с большей усидчивостью на одном месте. Но, во всяком случае, это было действительно переселение народов, движение, которое существенно отличается от прежних, происходивших во времена Цезаря и позднее, когда только части, обломки племен уходили из старых жилищ искать нового отечества. Так, мы знаем, что лангобарды во время голода разделялись обыкновенно на три части и бросали жребий, которой трети оставить землю и идти на новое место. Подобное явление встречаем мы и у других племен – кельтов и греко-италиков в первобытный культурный период. Такие движения бывали у германцев, живших к западу от Эльбы, но масса населения оставалась здесь на месте и земли оставались немецкими. Напротив, переселение III и IV веков отлично тем, что здесь поднималась с мест целая масса населения, земли между Эльбой и Вислой были очищены германцами и их места, как сказано, заняты славянами, и все это совершалось вследствие двух главных раньше уже очерченных причин: перехода племен к оседлому земледелию и все продолжающегося напора других племен с северо-востока.[33]

Движение, начавшееся в