Браумин Херд вновь отвесил уважительный поклон и кивнул, дав понять своему наставнику, что со всем вниманием отнесется к его словам.

Магистр Джоджонах ничуть не сомневался в этом, ибо Херд, горячая голова и кроткая душа, был дисциплинированным человеком. Он знал: брат Браумин будет поступать правильно. Джоджонах опасался лишь одного: что считать правильным поступком, если им доведется встретить Эвелина Десбриса живым и невредимым?

— Тебе известно, чего я ожидаю и на что рассчитываю, — резко произнес отец-настоятель Маркворт.

— Я буду усердным проводником для вас, отец-настоятель, — сказал брат Фрэнсис, опуская глаза. — Вы сможете беспрепятственно входить в мое тело, когда только пожелаете.

— Можно подумать, что ты сумел бы мне помешать, — хвастливо возразил старый монах.

Однако в душе Маркворт сознавал, что его слова были бравадой. Даже при его новом понимании камней одержание оставалось трудным делом, особенно тогда, когда «вместилищем» являлся сведущий в магии человек.

— Но это еще не все, — продолжал настоятель. — Тебе понятна истинная цель этого путешествия?

— Убедиться в том, что демон-дракон уничтожен, — ответил Фрэнсис. — И вообще узнать, существовал ли он на самом деле.

— Естественно, существовал, — нетерпеливо отрезал Маркворт. — Но не это главное. Разумеется, вы отправляетесь в Барбакан, чтобы узнать о том, какая участь постигла демона-дракона. А еще — и это несравненно важнее — вы едете туда, чтобы разузнать об Эвелине Десбрисе.

Брат Фрэнсис поморщился. Он знал отношение церкви к Эвелину и о его возможной причастности к взрыву на севере. Однако молодой монах не мог даже вообразить, что для отца-настоятеля сведения об Эвелине намного важнее, чем судьба демона-дракона.

Конечно, демон-дракон угрожает жизни тысяч людей, — согласился настоятель. — И страдания, причиненные этим чудовищем, поистине ужасающи. Но демон-дракон появлялся в прошлом и появится снова. Круг страданий — это судьба человечества. Угроза, исходящая от брата Эвелина, намного опаснее. Она сильнее дракона и намного разрушительнее его набегов. Поступки Эвелина и его еретические воззрения, соблазняющие слабых, угрожают самим основам нашего возлюбленного Абеликанского ордена.

Сомнение по-прежнему не оставляло Фрэнсиса.

— По имеющимся у нас сведениям, Эвелин распространяет ересь под личиной красивых слов и внешне милосердных поступков, — продолжал Маркворт, повысив с досады голос. — Он отвергает важность древних традиций, не понимая их значимости и необходимости сохранения этих традиций ради существования церкви.

— Простите меня, отец-настоятель, — тихо произнес брат Фрэнсис, — но я думал, что Эвелин был ревностным приверженцем традиций, даже чересчур ревностным, как считают некоторые. Мне представлялось, что его недостатки лежали в другой плоскости — в излишней преданности отжившим обрядам, за которыми ему было не разглядеть правды и реалий современной церкви.

Маркворт поднял руку и, закусив губу, отвернулся, пытаясь отыскать какой-нибудь выход из этой логической западни.

— В чем-то так оно и было, — согласился он и вновь резко повернулся к Фрэнсису, отчего тот даже попятился. — В некоторых вопросах Эвелин казался таким преданным и благочестивым, что можно было подумать, что он ангел. А ты знаешь, с каким безразличием он отнесся к смерти собственной матери, не пролив ни единой слезинки?

Фрэнсис широко раскрыл глаза.

— Это правда, — продолжал Маркворт. — Он был так одержим, что кончина родной матери казалась ему пустяком. Только не будь дураком и не думай, будто его поступки основывались на истинной духовности. Нет, они были продиктованы его непомерными амбициями, что он и доказал, убив магистра Сигертона и похитив самоцветы. Эвелин представляет опасность для всего ордена, и именно он, а не дракон является главной целью вашего путешествия.

Брат Фрэнсис ненадолго задумался, потом кивнул.

— Понимаю, отец-настоятель.

— Правда? — Тон Маркворта был таким, что Фрэнсис засомневался в своем ответе. — Ты понимаешь, что вам надлежит сделать, если вы повстречаете Эвелина Десбриса?

— Нас двадцать пять сильных… — начал было Фрэнсис.

— Не рассчитывай на поддержку всех двадцати пяти, — предупредил Маркворт.

Эти слова вновь заставили брата Фрэнсиса умолкнуть. Потом он сказал:

— Но все равно нас достаточно, чтобы захватить Эвелина и вернуть его вместе с самоцветами в Санта-Мир-Абель.

— Нет. — Простота ответа Маркворта снова заставила Фрэнсиса попятиться.

— Но… — промямлил он.

— Если вы повстречаете Эвелина Десбриса, — мрачным тоном стал объяснять Маркворт, — если вы хотя бы нападете на его след, вы возвратите мне то, что было украдено, вместе с известием о смерти беглеца Эвелина. Если удастся, можете привезти мне его голову.

Брат Фрэнсис распрямил плечи. Он был отнюдь не кротким человеком, и одногодки ценили его исключительно за храбрость, проявленную в нескольких потасовках, в которых он всегда с готовностью принимал участие. И все же он никак не ожидал получить подобный приказ от отца-настоятеля Санта-Мир-Абель. Тем не менее, Фрэнсис был амбициозен и привык слепо повиноваться. Он не принадлежал к числу тех, кто при выполнении приказов руководствуется совестью.

— Я не подведу, — сказал он. — Мы с магистром Джоджонахом…

— Берегись Джоджонаха, — прервал его Маркворт. — И брата Браумина — тоже. Их дело — довести караван до Барбакана и разузнать обо всем, что касается демона-дракона. Здесь Джоджонах главный, а Браумин — его первый помощник. Но о том, что связано с Эвелином Десбрисом, если это действительно связано с ним, брат Фрэнсис будет говорить от имени отца-настоятеля, а мое слово — непререкаемый закон.

Брат Фрэнсис низко поклонился и, увидев, что Маркворт махнул рукой, позволяя ему уйти, повернулся и вышел из покоев настоятеля, распираемый важностью порученного дела и открывавшимися возможностями.

Глубокой ночью брат Браумин шел по коридору верхнего этажа древнего монастыря. Хотя времени в его распоряжении было не так уж много и он заранее предупредил брата Виссенти, чтобы тот ждал его в своей келье, он все же пошел вкруговую — по невыразимо длинному коридору, тянущемуся вдоль береговой стены Санта-Мир-Абель. Поскольку ни сама стена снаружи, ни гавань не были освещены, Браумин наслаждался величественным зрелищем ночного неба. Казалось, что над безбрежными водами Мирианского океана сияли миллионы звезд. Задержавшись у одного из узких и высоких окон, Браумин Херд подумал, что родился слишком поздно и потому упустил возможность отправиться в плавание к экваториальному острову Пиманиникуит, на берегах которого монахи Санта-Мир-Абель собирали священные камни. Такие путешествия предпринимались раз в сто семьдесят три года.

Браумину Херду не полагалось даже знать о подробностях подобных экспедиций, ибо он не был магистром. Но Джоджонах рассказал ему о самом последнем плавании, о том, как братья Эвелин, Таграйн, Пеллимар и Квинтал отправились на остров на борту специально нанятого корабля, носившего название «Бегущий по волнам». Не что иное, как варварское уничтожение этого корабля после того, как упомянутые братья благополучно вернулись назад, окончательно восстановило брата Эвелина против Абеликанской церкви. Как рассказывал Джоджонах, корабль потопили почти сразу же по выходе из гавани Санта-Мир-Абель. Глядя из окна, молодой монах пытался представить себе картину бойни… Мощные катапульты, чудовищные энергии магических камней, и все это — против одинокого парусника. Браумин был свидетелем сражения с поври, и теперь его прошибла дрожь при мысли, что такая же боевая мощь была обращена против одного-единственного корабля и ничего не подозревающих матросов.