Обычно в Шринагар европейцы ездят на могилу пророка Иссы, которого многие считают Иисусом Христом. Я, желая разобраться, тоже не стал исключением: в первый же день своего пребывания в столице Кашмира я отправился на поиски пресловутого Розабала. Розабал – это вообще-то название европейское, сокращенное от «Рауза бал», что означает – «могила пророка». По пути меня развеселило, что один из главных проспектов в мусульманском городе носит название «проспект Иссы».

Гробница Розабал расположена в центре старого Шринагара, Анзимаре, в квартале Кханьяр. Снаружи гробница на меня особого впечатления не произвела. Обычная мусульманская святыня, к тому же огороженная железной оградкой со всех сторон, больше похожая на небольшой домик: крыша зеленая, рамы розовые, – даже веселенько получилось. Я постоял около Розабала какое-то время, не имея ни малейшего представления о том, как попадают внутрь и попадают ли вообще. Попутно заметил, что на меня очень недобро косились проходящие мусульмане, хотя я вроде бы ничего предосудительного не делал. Двое из них остановились на противоположной стороне улицы и начали что-то громко обсуждать, размахивая руками и показывая при этом на меня. У одного из мужиков было ружье. Пора сматываться, еще не хватало мне проблем у гробницы пророка!

Я уже было собрался уходить подобру-поздорову, но тут мое внимание привлекли двое – рослый бородатый кашмирец и опасливо оглядывающийся коренастый европеец, с расчехленной профессиональной фотокамерой и чемоданчиком, который семенил за ним. Они явно направлялись в сторону гробницы. Я пошел им навстречу и поприветствовал европейца. Он на секунду остановился. Оказалось, передо мной известный немецкий фотограф, который получил разрешение от мусульман отснять гробницу. Все происходило молниеносно, как в приключенческих фильмах.

– Можно с вами? – без особой надежды спросил я.

– Пошли! Только скорей! – махнул мне немец и покосился на мусульманина-провожатого. – Хоть подстрахуешь. А то от этих террористов непонятно чего ожидать. Вдруг заведет внутрь и по голове стукнет! Не найдут потом.

– А почему с этой гробницей строго так? – Я быстро пошел следом за фотографом, продолжая расспросы.

– Да была тут одна ненормальная американка недавно. Вместе с подельником пытались ночью могилу раскопать и останки извлечь, но их застукали на месте преступления. Был грандиозный скандал. С тех пор такие строгости и охрана, никого не пускают. Мусульмане не слишком любят, когда их святыни становятся достопримечательностями для ротозеев. Кстати, обрати внимание, гробница ориентирована на север– юг. Это мусульманская традиция.

Мы быстро зашли внутрь. Немец быстро достал из чемоданчика штатив и установил на нем камеру, прикрутив внушительного вида объектив.

– Помогай со светом, раз уже пришел! И за чемоданом следи, чтобы не стырили! С них станется…

Немец снова покосился на кашмирца. Я неумело развернул серебристый зонт, фотограф установил свет. В гробнице стало светло, как днем, даже глаза на мгновение резануло. Внутри были те же зеленовато-розовые оттенки, что и снаружи строения. Кашмирец мгновенно нарисовался перед фотографом и протестующее замахал руками, громко закурлыкав на своем тарабарском языке. Немец чертыхнулся, полез в карман и сунул ему несколько банкнот имени махатмы Ганди; кашмирец отошел, насупился и замолчал.

– Работаем! Помогай!

Камера щелкала, делая несколько кадров в секунду. Я по команде разворачивал блестящий зонт в разные стороны. Немец действовал с восхитительным профессионализмом. Он быстро отснял все вокруг, особенно фокусируясь на покрывале с арабской вязью.

– Черт! Стекло бликует!

Нетерпеливые ворчания кашмирца тем временем возобновились, становясь все громче. Я следил за немцем: у него на лбу выступили мелкие бисеринки пота. С особой тщательностью он фотографировал пол и потолок гробницы.

Съемка уже заканчивалась, но вдруг к фальцету нашего провожатого присоединился еще один голос – резкий и грубый. Тон нашего кашмирца в то же мгновение сделался жалобным, оправдывающимся. Я обернулся и похолодел. В дверном проеме появился еще один вооруженный бородач, званием явно выше и должностью посолиднее. Он явно сообщил нашему провожатому что-то нелицеприятное. Наверное, что главный кассир – здесь он, а не кто-то другой.

– Собираемся! Уходим, иначе будет плохо! – протараторил немец, виртуозно упаковывая аппаратуру. – Береги чемодан!

Здоровенный бородач с винтовкой перегородил нам дорогу. Более того, он заорал на нас с удвоенным энтузиазмом и даже прицелился в меня, оскалив желтые кривые зубы. Я оглянулся и посмотрел на фотографа в полном отчаянии. Немец сориентировался мгновенно, шустро вынул из кармана нехуденькую пачку рупий, егозливо вложил ее в лапу кашмирцу, извиняюще улыбнулся и выскользнул из усыпальницы, держа в одной руке объектив, а в другой подсветку. Я со штативом и чемоданом рванул следом за ним. Только выйдя за ограду святыни и перейдя дорогу, мы остановились отдышаться в безопасном месте.

– Мы это сделали! Ну что, пойдем выпьем, есть что опраздновать! Я угощаю! – подмигнув мне, сказал повеселевший немец. – Пора знакомиться! Я – Клаус, фотограф из Берлина. Специально от известного журнала приехал отснять Розабал после того, как пол замуровали. С тех пор фотографов туда строго-настрого не впускают. Посмотрим, что у нас выйдет. Думаю, получится неплохо!

– Федор, – представился я. – Из России, но живу в Индии. Так получилось.

– А ты отчаянный, Федор! Не ожидал встретить тут еще одного потенциального самоубийцу! Тебе-то чего тут надо?

Мы присели в небольшом ресторанчике при одном из отелей. Клаус наконец спокойно упаковал всю технику в чемоданчик. Он выглядел очень довольным, глаза лукаво посверкивали.

– Ты мне здорово помог, Федор. Если честно, мне было страшновато туда идти одному. Но выхода не было, работа такая. Я люблю свою работу. Она классная!

– Я вообще-то тут случайно оказался. Давно слышал о Розабале, хотел увидеть. Приехал в Шринагар. Думал, внутрь гробницы не попаду. На меня так местные мачо смотрели!

– Вот, и тебе повезло! – весело рассмеялся Клаус. – Главное, живы остались. По-всякому могло быть. Пачки денег не всегда являются пропуском к свободе. Иногда в этих местах они же могут оказаться билетом на тот свет. Местные, если что, искать не будут, а иностранцев не пустят.

– Это точно. Глядя на этих чокнутых головорезов, мне картинно представилось это самое «если что».

Клаус заказал виски. Я на этот раз решил не отставать. Пока ждали вегетарианскую пакору и пили, я решил подробнее расспросить Клауса о Розабале. Похоже, он знал об этом месте больше, чем говорил.

– Скажи, Клаус, а откуда вообще известно, что это могила того самого Иисуса? Что, есть какие-то подтверждения? Кто вообще нашел эту гробницу?

Клаус сделал большой глоток виски и закурил.

– Знаешь, я тут подумал… Наверно, неспроста я тебя, отчаянного русского парня, тут встретил. Розабал, как ни странно, давно связан с русскими. Вот и ты тут мне волею судеб подвернулся. Русский ученый Нотович был первым, кто в своей книге аргументированно высказал предположение, что Христос мог уйти в Индию. В 1887 году он прибыл в Кашмир во время одного из своих путешествий на Восток. По пути в Зоджи-ла русский был гостем в одном буддийском монастыре, где ему показали древние рукописи о святом, которого звали Исса. Нотович был изумлен удивительными совпадениями учения Иссы, его подвига с жизнью Христа, его учением и распятием. Он написал целую книгу об этом. Так и пошло… Потом русский художник и ученый Рерих темой Иссы занимался. В Хемисе он видел списки древних рукописей, оставил переводы.