А как иначе, а куда деваться? Ведь это Москва, а здесь, «в Москве моя жизнь. В Москве мое поле битвы…», как считает Люся. И она будет бороться здесь и за роли, и за дочь – долгие годы, причем всегда с переменным успехом.

Тяжелый 1962 год прошел так, как описала Е. Мишаненкова:

«Но в Москву она вернулась в пустоту. Брак распался, на киностудиях о ней уже забыли, и даже в Театре киноактера, где простаивающие между съемками артисты получали какую-никакую зарплату, ее уже сняли с довольствия, потому что ее последний фильм был слишком давно. Правда, новый директор вошел в ее бедственное положение и вновь назначил ей зарплату, как только она мелькнула в крошечном эпизодике какого-то японского фильма, который даже не значится в ее фильмографии. По ее собственным словам, у нее там была лишь одна фраза: «Да-да, Тасико-сан, я его позову».

В ожидании ролей в кино она стала работать в Театре киноактера вместе с остальными временными неудачниками их профессии. В то время у театра не было сцены, спектакли не ставились, так что работа там была бы фикцией, если бы не сами актеры. Да, спектакли не ставились, но они все равно их репетировали. Во-первых, чтобы не потерять квалификацию, а во-вторых – ну они же не зря выбрали эту сложную профессию, где лишь один из сотни добивается хоть какого-то успеха, а остальные так всю жизнь и прозябают в эпизодах. Артисты не могут не играть. Их творчество – это их жизнь».

Летом 1963 года наконец раздался звонок с Рижской киностудии. Срочно требовалась актриса в фильм «Укротители велосипедов». Как сказали ей по телефону, в «веселую, спортивно-конструктивную комедию». Гурченко предстояло играть с Олегом Борисовым, которому она импонировала со времен съемок «Балтийского неба». Но, к сожалению, фильм оказался слабым, и ничего не добавил ее карьере.

Она по-прежнему верила, что ее время придет, надо только оставаться верной профессии и пытать счастья, стучась в разные двери. На сей раз Людмила Марковна принимает решение устроиться в «Современник» – самый популярный театр Москвы. Театральная сцена – не ее амплуа, она видит себя только на экране большого кино. Но получив место в театре, она вдруг осознает, что здесь кипит может быть более реальная актерская жизнь, чем на съемочной площадке.

«Меня запомнили по “Карнавальной ночи” – жизнерадостной, весёлой. Я пришла на экран счастливой и оптимистичной! Мне казалось: ничто меня не сможет сломать, я обязательно прорвусь! И депрессия никогда меня не коснётся. Но этого человека из моих ранних фильмов больше нет». (Людмила Гурченко)

В «Современнике» Л. Гурченко проработала до 1966 года. Вспоминая свой опыт пребывания в стенах этого «светоча культуры», наша героиня разочарованно итожила:

– Нет, не нужна я этому театру. Что-то во мне их раздражает. Я не прижилась, хотя ни разу не слышала в свой адрес – бесталанна… В театре я прошла прекрасную школу жизни. Научилась терпеть и не чувствовать себя обиженной. В театре я поняла, что я далеко не чудо. А главное, утроила желание трудиться, трудиться до изнеможения. После такой школы жизни уже никогда не потеряешь реального представления о себе. И уж точно никогда не заболеешь «звездизмом». И больше тебе ничего не страшно…

Стоит добавить, что впоследствии наша героиня также выступала в Театре Антона Чехова, Московском академическом театре Сатиры и на некоторых других сценах, была постоянной участницей выступлений эстрадно-театрального объединения Госконцерт.

Биографические справочники сообщают нам следующие сведения о творческом пути актрисы.

В 1960-х и начале 1970-х годов Гурченко была малозаметна, даже продолжая регулярно сниматься. Так продолжалось до выхода в 1974 году фильма «Старые стены», в котором актриса сыграла главную роль – директора ткацкой фабрики. Людмила Гурченко постепенно стала одной из ведущих актрис советского кино. Но её продолжали приглашать сниматься преимущественно в музыкальных комедиях и фильмах-опереттах. Музыкальные фильмы с участием Гурченко выходили один за другим. Людмила Марковна с успехом играла и пела в «Табачном капитане» (1972), «Соломенной шляпке» (1974), «Небесных ласточках» (1976) и «Маме» (1976).

Ее дочери Маше было 13 лет, когда отец захотел свозить ее в Тбилиси – на открытие музея деда, писателя Бориса Пильняка. Но Гурченко сказала твердо: «нет», закрыв и внезапно возникший вопрос о поездке, и спонтанный вопрос общения подростка с родным отцом.

«Дочь кинозвезды – это тоже роль, которую надо талантливо исполнить. Но Маша не хотела становиться второй Гурченко. Она мечтала быть просто любимой дочкой. А ей уже с шести лет самой приходилось ходить за продуктами и оставаться дома одной дотемна. Постепенно в доме начали появляться мужчины»[27].

– Я родилась, когда мама уже была знаменитой, – сказала как-то журналистам дочь Гурченко Мария (в замужестве Королева). Она всегда была совершенно не похожа на свою мать. В детстве – «абсолютно инородное существо: черноглазое, с нежно-розовым лицом инфанты восемнадцатого века», как описала ее знаменитая мать. В юности – ничем не примечательной, обычной, «такой, как все». Во взрослой жизни, когда пресса проявила интерес к ее особе – женщиной, выглядящей «гораздо старше своих лет – неухоженная внешность, одутловатое лицо»[28]. Мария признавала, что никогда не хотела быть актрисой.

Да, если Людмила Марковна не скрывала от широкой общественности тот факт, что у нее есть дочь, то точно никогда его не афишировала. Когда о дочери стало известно, в прессе появилось множество слухов о натянутых отношениях в семье, ссорах, конфликтах, обидах и судебных тяжбах. Но, как подметил кто-то из журналистов, скорей всего, мать и дочь практически не общались, ибо жили они в параллельных мирах…

– Для меня главное моя семья – муж, дочь, внучка, собаки, – признавала свои простые приоритеты Мария, противопоставляя тем самым себя своей звездной матери.

– То, что я обижена на мать – не точно сказано, так журналисты истолковали. Накрутили, написали лишнего. Наши отношения с мамой – это только мое. И мама не хотела разговаривать о наших взаимоотношениях с журналистами, – призналась Мария, когда ее матери уже не стало.

О личных качествах Людмилы Гурченко судить не нам… Возможно, она была никчемной, бездарной матерью, но актрисой была великой, беззаветно преданной своей профессии. О чем свидетельствует хотя бы такая история. Однажды во время съемок детского мюзикла «Мама», известный клоун Олег Попов, игравший в фильме Медведя, решил подшутить над партнершей по съемочной площадке и подхватил миниатюрную Гурченко на руки. Он стал кружить партнершу, но споткнулся и упал, придавив ее своим грузным телом. Как результат – нога актрисы была раздроблена. Так съёмки «Мамы» принесли актрисе не только творческую удачу, но и новые испытания: во-первых, ей пришлось отказаться от лестного приглашения Никиты Михалкова сыграть роль генеральши в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино», а во-вторых, случилась мучительная трагедия с переломом правой ноги. Это событие произошло 14 июня 1976 года, во время съёмок на льду. Закрытый перелом со смещением грозил инвалидностью; ногу актрисе в прямом смысле собирали по кусочкам из 19 осколков. Не отлежав положенный реабилитационный срок, практически сразу после сложнейшей операции Людмила Гурченко продолжила сниматься. Однако танцевать и ходить на шпильках актрисе пришлось учиться заново; и только благодаря многолетним тренировкам и специальным физическим упражнениям она обрела прежние умения.