В тот памятный день Вера Андреевна работала допяти, ради праздника дирекция завода отпустила сотрудников чуть раньше, нодомой женщина вернулась только около семи. Простояла по очередям, приобретаянехитрое угощение к новогоднему столу. Нагруженная авоськами и страшнодовольная тем, что удалось на сахарную карточку получить конфеты, женщина вошлав квартиру. Поразила непривычная тишина, в нос ударил неприятный запах. Неподозревая ничего плохого, Вера Андреевна зажгла свет на кухне и закричала отужаса. На линолеуме лежала окровавленная, мертвая Наденька. Очевидно, ребенок,умирая, ползал по кухне. Кровавая дорожка вела от плиты к холодильнику. Вчистенькой кухне повсюду виднелись бурые пятна, словно жертва металась, пытаясьспастись. На ящиках, раковине, подоконнике тоже были багровые брызги. Не помнясебя от ужаса, Вера Андреевна кинулась в комнату к соседям, распахнула дверь ихспальни и второй раз за вечер заорала не своим голосом: на кровати совершенноспокойно лежал Павел. Руки сложены на груди, ноги ровно вытянуты. Казалось,мужчина спокойно спит, ужасало только одно – полное отсутствие головы. Шеяобрывалась кровавыми лохмотьями, из которых торчали непонятного вида трубки.

Как Вера Андреевна не лишилась чувств, не–понятно. Но у нее хватило сил вызвать милицию, дождаться приезда специальнойбригады и только тогда рухнуть на пол.

Трупы увезли, комнаты опечатали. Через неделюпришел участковый и велел убрать вещи Никишиных. На берегу Москвы-рекиобнаружили пальто, платье и белье Ольги, сверху лежала придавленная камнемзаписка: «Господь простит мне все». Уголовный розыск долго не занималсясовершенно ясным делом. После войны из всех щелей полезла всякая дрянь, имилиции стало недосуг расследовать обычную бытовуху. Ну убила баба мужа сребенком, потом утопилась. Эка невидаль. Труп так и не нашли. То ли онзацепился за камни, то ли унесло течением.

Дрожащими руками Вера Андреевна вымыла комнатуНикишиных, мебель разобрали соседи. К приезду новых жильцов ничто не напоминалоо трагедии.

Спустя два-три года, уже в начале 50-х, вдверь позвонил приятного вида мужчина и спросил Павла Буйнова. Привыкшаясчитать соседей Никишиными, Вера Андреевна даже не поняла сначала, кого онимеет в виду. Потом, конечно, рассказала гостю о трагедии. Тот повел себястранно, сказал: «Собаке – собачья смерть» – и попросил стакан воды. Женщинаповела мужчину к себе. И здесь он рассказал ей, что ищет Павла Буйнова с 1944года. Оказывается, Павел на самом деле носил имя Андрея Пивоварова. Он служилполицаем и активно помогал гитлеровцам в Белоруссии. Но, очевидно, обладалдостаточной прозорливостью, потому что незадолго до освобождения Минска убилювелира Павла Буйнова, забрал его документы и исчез. Вместе с бумагами пропалицарские золотые десятки, несколько дорогих камушков и колец. Почти семь летпонадобилось младшему брату Павла Буйнова, чтобы найти убийцу. Да толькопоздно. Враг лежал в могиле. Гость настойчиво спрашивал Веру Андреевну, невидела ли она золота, когда убирала комнату. Женщина объяснила, что Никишиныжили очень просто, ели скромно, одевались как все. Вряд ли они имели большиеденьги. Золота же в комнате никакого не было, только старая мебель и нехитрыйскарб.

Мужчина оглядел байковый халат Веры Андреевны,старенькую софу, застеленную простым покрывалом, колченогие стулья и, очевидно,поверил женщине. Больше они никогда не встречались. И о Никишиных старушкастала забывать, история поросла быльем. Изумило ее то, что совсем недавноприехала красивая, высокая, полная дама в бежевом пальто. Разрезав принесенныйторт, гостья назвалась сестрой Ольги Никишиной и попросила о ней рассказать.Бесхитростная старушка выложила всю правду.

Я попросила разрешения закурить. Значит, Люлютоже знала историю убийства Буйнова и девочки. Ну и что? Полученная информациярешительно ничего не прояснила.

– Никто больше не интересовалсяпогибшими?

– Последнее время только эта дама, –пробормотала старушка.

– Что значит последнее время? –удивилась я.

– Ровно через год после их смерти пришладевушка, красивая, как картинка, блондинка с перманентом. Только сильнонакрашенная, – стала рассказывать Вера Андреевна.

Удивило ее и то, что девушка, несмотря натемный зимний вечер, нацепила солнечные очки. Красавица сообщила, что скорейвсего въедет в одну из комнат, и пришла ее посмотреть. Вера Андреевна неудивилась. Соседи, занимавшие бывшую жилплощадь Никишиных, только что съехали,получив квартиру, и комнаты стояли пустые. Молодая женщина пошла в бывшуюспальню и все там внимательно осмотрела. Потом зазвонил телефон, и Вера Андреевнавышла. Когда же минут через десять снова решила зайти к соседке, дверьоказалась запертой. Женщина не стала волноваться, красть там нечего, одни голыестены. Через какое-то время незнакомка вышла на кухню и сообщила, что случайнозахлопнулся замок и она с трудом сообразила, как открыть. Комната ей непонравилась: темная, окна выходят прямо на соседний дом. Она простилась схозяйкой, пошла к входной двери, взялась за ручку, и тут Вера Андреевназаметила у нее на запястье весьма необычный браслет. Штук тридцать маленькихчерепов из желтого металла, похожего на золото. Глазницы сверкали камушками –зелеными, красными, синими. Никогда Вера Андреевна не видела ничего подобногони до, ни после. Браслет поражал каким-то отталкивающим великолепием – это былане та вещь, которую хочется иметь и носить постоянно. Но о вкусах не спорят,Вера Андреевна ничего не сказала. Потом в освободившиеся комнаты въехалиВасилий, Анюта и дети, жизнь завертелась колесом, старушка забыла онесостоявшейся соседке. Вспомнила о ней почему-то, лишь когда ее неожиданнопосетила красивая гостья с тортом. Люлю, оказывается, очень заинтересоваласьбраслетом и попросила бабулю еще раз его описать…

Покалякав еще немного с говорливой бабулькой ивыслушав весь набор жалоб, начиная со здоровья и заканчивая ценами, я сталапрощаться.

Погода испортилась окончательно, в лицо сыпалмелкий снег, ледяной ветер пробрался за воротник. Я вскочила в машину, включилапечку и посмотрела на часы. Надо же, всего пять часов, а уже темно. Деньвыдался напряженный, хотелось отдохнуть в тишине, и я поехала к Войцеховским.

Но, едва открыв дверь гостиной, поняла, чтопокоя здесь не найти. Все самозабвенно ругались.

– Ну сама ты, Анька, виновата, –горячилась обычно апатичная Диана, – не хотела говорить, а ты в душулезешь, вот и получай, что заслужила! Ты Пете надоела!

– Закусывать надо, когда пьешь, –огрызнулась Анна, – пойдем, Петя, собирайся домой.

– Никуда я не поеду, – заявилнепокорный муж.

– Нет, поедешь, – завелась Анна истала вытаскивать супруга из кресла.

Завязалась потасовка.

– Отстань от него, – зашипела Диана.