верхний свод ее не упал. По рассказам деда, они потом еще долго меж собою посмеивались, ибо дед якобы с укоризною отца все ругал: мол, зачем ты скалы на Байкале взорвал, сделав паром наш ненужным? А отец ему отвечал, что Отечество в опасности, снаряды паромом из страны в Китай не навозишься, нужно, чтобы дорога была общая. А дед ему — так ведь ты меня работы лишил, на что я весь род наш содержать теперь буду? Шутил так…

На самом же деле, как самого опытного капитана на Байкале и крупного акционера, деда назначили Правлением дороги навигатором самого нашего первого парома, парохода «Байкал». Это был большой пароход на триста пассажиров и двадцать семь товарных вагонов. Правда, вагоны были — двухосными, маленькими — не то что нынче. Пароход в разобранном состоянии сюда привезли из Ньюкасла по Енисею и три года подряд собирали из отдельных деталей. Был он спущен на воду в 1899 году. Об этом в нашей родовой Мысовке долго висела на старой пристани памятная доска. Через год появился на Озере второй пароход, но его приписали с этой стороны Озера в Иркутске, и его стоянка была вот здесь, у Листвянки. Он был сильно меньше, но быстрее, чем наш первый «Байкал», так как его делали в том же Ньюкасле, но не по британскому, а по германскому образцу ледокольного типа. Британцы делали корабли широкие и вместительные, но из-за раннего появления льда на Байкале, наш «Байкал» не мог пробиться через толстую льдину, и нарочно для этого случая купили вот этот паром-ледокол «Ангара». А так как на ледоколах иная техника управления, там капитаном был немец. Не из акционеров, а из наемных. Ходили они по Озеру два рейса в сутки, то есть за день по четыре раза через все Озеро. Два раза туда и два раза обратно. И сперва дело было нехитрое. А потом пришла война, и дед на своем пароходе по Байкалу снаряды возил. Пушки, лошадей, войска… В августе 1905 года «Ангару» средь Байкала застала сарма, как соломину, вон на те камни у самой Листвянки выкинула. Капитан у ледокола был немец — не местный, вот и пропустил указания на шторм ближе к ночи. Наверно, устал: они же ведь всю войну туда-обратно ходили четырежды в день через Озеро. Шторм, туман, дождь, а все равно — армии нужны были снаряды да пушки. Те же японцы не просто так под Новый год войну начали. Знали, что зимой на Озере кончается навигация, а пока не было Кругобайкальской дороги, с октября по июнь вся железная дорога у нас ложилась спать на зиму. Так что как открылся Байкал, в том году он круглые сутки был у штурвала и водил пароход от Байкала до Мысовска и обратно. Когда наступила зима, оба парохода в одном строю шли, впереди «Ангара» пробивалась сквозь лед, а за нею «Байкал» со всем грузом. Единственный был год на Озере, когда корабли зимой шли. Лед был в те дни до двух метров. Так что устал немецкий капитан, я так думаю. Завершилась война поражением, он и расслабился. Шутка ли — полтора года за штурвалом без покоя и отдыха! К счастью, «Ангара» была маленькая, ее с камней сняли, долго чинили, а потом она встала на прикол в глубокий резерв, так как построили Кругобайкальскую дорогу, и паромы через Озеро потеряли значение. К великому сожалению.

Почему к сожалению? Дело это печальное, в другой раз расскажу.

Ну, так о чем это я? Как я уже говорил, Дорогу нашу староверы держали, и мы же — построили. А деньги в стране были скорей у евреев. И было тогда так, что две трети производства в стране — за нами, а три четверти денег — за ними. Когда появилась дорога через Сибирь, от китайской торговли очень большая для нас, староверов, прибыль была. Вот и сделали тогда наши экономические противники все, чтобы мы войну проиграли. Была в те годы Южнорусская группа, та самая, которая потом выпестовала генерала Деникина. Ну, это лишь на словах она Южнорусская. Сами, если хотите, можете посмотреть, кто в те годы торговал углем и селитрой с Японией, и вы обнаружите, что это все те же самые, кто выкормил после Деникина. Нет, не совсем что евреи, то есть евреи, конечно, но там у них сложно. Просто люди подыскали момент, когда староверы поиздержались, вложили все свои наличные средства в победу для нашей страны, а потом эти сволочи устроили тут у нас беспорядки и революцию. Проще пареной репы — среди Японской войны забастовку на Обуховском заводе, лишь бы армия не получила снаряды. А когда возник вопрос: как же так надавили на безвольного царя, который разрешил во время войны забастовки. И вся страна сразу начала бастовать. Стоимость дороги от забастовок упала, активы наши все обесценились, и скупили их эти неназываемые друзья у нас — по дешевке. И что самое любопытное — не пошли им эти иудины деньги впрок. Все эти Сарафы и прочие производители сахара и угольные короли войска Донского — все плохо кончили. Все их сахарные заводы и шахты были с англичанами да французами — на концессии. И поэтому все они от Сарафа до Рябушинского были вхожи к французам с американцами. А у тех и у этих уже после Русско-японской начались трения с японцами в Азии. И японцы стали от своих былых друзей требовать дальнейшей работы во славу микадо — уже против новых работодателей. Тех, кто отказывался, сдавали французам с американцами. Сараф якобы умер, а на деле был казнен французами в Астрахани, как японский разведчик; заместителя Деникина утопили опять же французы прямо в Лозаннском озере, когда выяснилось, что все это время он предавал их японцам. Самураи — люди особые, им палец в рот не клади. Наши марксисты думали, что Русско-японской войной можно пользоваться как прологом к социалистической революции, а японская охранка сочла, что все они теперь японские агенты на содержании у микадо, и сдавала их нашим же жандармам за малейшее ослушание. Вот и получается, что вроде бы боролись за права для народа, а стали вражескими лазутчиками, и враг же шантажировал их за то, что они ему Россию победить помогли. Вот такая японская благодарность. Вы знаете, что по-японски «спасибо» звучит «аригато»? А от какого японского слова произошло это самое «аригато»? Не знаете? Верно. Нет такого слова. Японское слово «аригато» — это искаженное португальское