И ты не думай ни о чем. Что я, не понимаю, что ли? Жизнь идет вперед, мы с тобой уже оба в годах, и хорошо, что ты молодежь на работу набираешь. Мы с ними опытом делимся, они с нами – новыми технологиями. Все правильно.

Галина говорила и сама для себя делала открытия. Так вот ведь, оказывается, как.

– Так и я о чем! То есть не обижаешься на меня?

– Да нет, что ты! Ты себя береги! И для Марьи, и для Витьки. Ты нам всем нужен.

– А тебе?

– И мне. Если со мной что стрясется, я, наверное, тоже наши авралы вспоминать буду. Никто же про это не знал. Только мы двое. И каждый раз побеждали.

Объявили посадку. Очередь на проверку документов шла медленно. Работники аэропорта сличали билеты с паспортами, находили время на улыбку и пожелание хорошего полета. Посмотрев на заплаканное лицо Галины, девушка тронула ее за рукав:

– Все в порядке?

– Теперь уже все в порядке, – улыбнулась Галя.

Хорошо, что рейс утренний и она не накрашена. Сейчас бы размазала тушь по всему лицу. Вечно напридумывает себе лишнего. Лишь бы был здоров. Все неприятности от наших мыслей. От того, что мы ситуацию, не понимая до конца, додумываем сами.

Миссис совершенство

– Адель нас покинула. – Женя сообщила о скорбном событии с таким воодушевлением, как будто Адель уехала отдыхать в пятизвездочный санаторий. Или вышла замуж за миллиардера. Хотя о каком замужестве, собственно, могла идти речь, если Адель восемьдесят семь и она год назад похоронила мужа?

– Ужас какой, – задохнулась мать Жени на другом конце провода.

– Никакого ужаса. Мама, я поняла, что эвтаназия – это не просто не страшно. Это прекрасно!

– Господи! О чем ты говоришь?! Не забывай, мы верующие люди! Грех-то какой…

– Ой, да я не про себя. И не про тебя. Хотя, знаешь, спланировать свои похороны, знать, когда уйдешь… Как английская королева. Ты знаешь, что она несколько раз репетировала свои похороны? Сама предлагала, обсуждала, несколько раз прошла весь траурный маршрут.

– Ты про что-нибудь другое можешь говорить? Как Макс себя ведет? Как школа?

Говорить, конечно, Женя про что-нибудь могла, но вот думать в последние дни она могла только про Адель и Рихарда…

Это была необыкновенная пара. Они оба прожили долгую и очень красивую жизнь. Рихард ушел из жизни год назад, не дожив двух лет до ста. Его жена Адель пережила смерть мужа достаточно стойко, пообещав себе, детям и внукам, что полна сил и желания жить дальше. Отказалась переехать к ним в другой город. В конце концов, они живут в Германии, здесь прекрасная социальная служба, приедут, причешут, кашку сварят, еще и книжку почитают.

Да, немецкие бабушки – те еще затейницы. Они могут выбирать для себя сиделок. Для кого-то важен голос, кому-то не нравится, что сиделка шаркает тапочками или громко чихает. Господи, что они там уже слышат? Но у работниц социальных служб хватало на старушек сил и чувства юмора. Не вопрос и не проблема. Не хотите, чтобы шаркала, отправим шаркающую к дедушке из соседнего дома. Он как раз просил с формами, а вам молоденькую тростинку подберем, которая не ходит, а плывет по воздуху.

Женя часто из окна наблюдала такую картину. Подъезжает машина социальной службы. Работница лихо паркуется в их достаточно сложном для парковки дворе. Выходит, достает с заднего сиденья свой волшебный чемоданчик, где для бабушки уже готово все необходимое, и поднимает глаза наверх. Старушка уже посылает приветственные пассы из окна. Работница улыбается и широко машет рукой в ответ. И только после этого бодро направляется к дверям дома. Белый брючный костюм идеально сшит по фигуре, волосы затянуты в хвост. Да, сразу видно, что медработник. Но страха не вызывает, одно лишь доверие. Бабушка тоже исчезает в окне, спешит открыть дверь. Женя эту бабушку знает, они живут на одной лестничной клетке. Уже слышно, как хлопнула дверь лифта, как раздался нетерпеливый звук открывающегося дверного замка. Да, медработница должна выйти из лифта и тут же увидеть в распахнутых дверях улыбающуюся фрау Шпигель.

– О! Вы как всегда! Точны, как королева. Но лучше. Королева старая, а вы молодая.

– Фрау Шпигель, вы мне льстите, вы же знаете, мне в этом году будет пятьдесят.

– Боже мой, пятьдесят. Вы юная девочка!

На этих словах дверь захлопывается, и дальнейший диалог происходит уже в квартире фрау Шпигель.

К Зигелям, пока был жив Рихард, никакие медицинские машины не ездили. Это они ездили на своей машине. Выходили под ручку. Оба в кокетливых шляпах, он – в длинном плаще, она в модном пальто. Сначала Рихард всегда открывал дверь для нее и помогал усесться своей даме. При этом галантно приподнимал край шляпы. Игра? Традиция? Или по-другому они просто не привыкли. А потом он обходил автомобиль, чинно садился за руль, включал поворотник, машина мигала фарой и трогалась с места.

Женя опять же задавалась вопросом. Зачем он приподнимал шляпу? К чему фара, если во дворе никого нет?

Когда за ней заезжал брат, он всегда ждал ее во дворе с включенным двигателем. Она выходила из дома, нагруженная как вьючный мул. В одной руке люлька с Максиком, через плечо походная сумка. Брат смотрел строго перед собой. О чем-то думал. На то он и мужчина, чтобы думать. Что она, сама в машину, что ли, залезть не сможет? Сын рос, уже сам открывал заднюю дверь и пристегивался ремнем на детском сиденье. Брат все так же смотрел вперед, племяннику посылал приветствие через зеркало заднего вида. Другие люди, другие нравы.

Женя жила над Зигелями. И познакомились они буквально сразу. Она въехала в квартиру, беременная Максом. Квартиру искала долго, никак не могла найти такую, чтобы и по душе, и удобная для нее и для ребенка. Обо всем нужно было заботиться самой. Это только ее решение, стало быть, и ее ответственность. Ребенок будет и точка. Охала мать, бил кулаком по столу брат, но Женя стояла на своем. Раз так получилось, то так тому и быть. Не пропадем.

Удивительное дело, но этот мир был «за нее». За всю беременность она ни разу не заболела, носила ребенка очень легко, сил хватало на все, энергии хоть отбавляй. Вот и квартира нашлась та, о которой мечтала. Окна прямо в лес, вид с балкона просто сумасшедший. Охотничий домик, утопающий в зелени, высокие плакучие буки, клены. На дворе стояла осень, невероятно красивое время года, когда природа дарит нам самые яркие краски. Рыжие, огненно-красные, золотые. Ну и запахи. Запахи звенящей чистоты и прелой листвы. Женя просыпалась рано. Раньше всегда была соней, а беременность девушку изменила кардинально: столько всего нужно было успеть. Если вдруг ей и хотелось полежать в кровати, Максимка тут же толкал ногой в бок. Женя мгновенно переваливалась на бок и мчалась что есть духу в туалет. Ну а дальше распахивала дверь балкона. Глубокий вдох и можно жить дальше. Да не просто жить дальше. Бежать дальше.

До родов оставалась всего неделя, Женя нервничала, до сих пор не привезли кухню. Повесить шторы – не такая большая проблема, но кухня… Детская кроватка, пеленальный столик готовы, коляску обещал купить брат, одежку на выписку – мама.

Кухню пообещали привезти в субботу. Вообще-то, в Германии по субботам сверлить не принято, и, понятное дело, соседи будут недовольны. Ну куда деваться. Ей ждать нельзя. Объяснит. Все люди, все человеки.

Именно так все и произошло, мастера начали подготовку к навешиванию шкафов и раздался звонок. Женя приготовилась к отпору и решительно открыла дверь. Перед ней стояла очень симпатичная пожилая дама. Ярковато накрашенная для своего почтенного возраста, одетая в длинную цветастую юбку, на голове тюрбан из хлопка, льняную кофту дополняла нитка крупных бус. Немного экзотично. Дама пыталась перекричать звук дрели.

– Я ваша соседка снизу и меня зовут Адель.

– Вы понимаете, мне кухню нужно повесить! – прокричала Женя в ответ. – У меня срок на следующей неделе. Я просто не успею. Вы меня слышите? Вы меня понимаете?

Женя убрала потной рукой прядь волос со лба. Она знала, что неидеально говорит по-немецки, возможно, пожилая дама уже в силу возраста плохо слышит, а возможно, виной ее плохой немецкий. Девушка поймала себя на том, что злится, она тут кричит про дрель, а дама смотрит на нее и улыбается.

Женя приехала в страну, когда ей уже исполнилось двадцать пять. Она всего безумно стеснялась, все было неловко. Еще и видела снисходительные взгляды молодых немцев. За десять лет, проведенные в Германии, она язык толком так и не выучила. Понимала все, но сама говорила с ошибками, ну и, конечно же, со среднерусским акцентом. На курсы по приезде ходить было некогда, решила, что и сама все