после!" — отвечает одна слюнка. Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся: „Не пора-время спать, пора-время вставать!" — „Погодите немного — встанем, оденемся!" — отвечает вторая слюнка. В третий раз приходят посланные: царь-де морской гневается, зачем так долго они прохлаждаются! „Сейчас будем!" — отвечает третья слюнка. Подождали-подождали посланные и давай стучаться: нет отклика, нет отзыва! Выломали дверь, а в тереме пусто. Доложили царю, что молодые убежали, озлобился он и послал за ними погоню великую.

А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко-далеко! Скачут на борзых конях без остановки, без отдыха. „Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?" Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: „Слышу я людскую молвь и конский топ!" — „Это за нами гонятся!" — сказала Василиса Премудрая и тотчас обратила коней зеленым лугом, Ивана-царевича старым пастухом, а сама сделалась смирною овечкою.

Догоняет погоня: „Эй, старичок! Не видал ты — не проскакал ли здесь добрый молодец с красной девицей?" — „Нет, люди добрые, не видал, — отвечает Иван-царевич, — сорок лет как пасу на этом месте — ни одна птица мимо не пролётывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!"

Воротилась погоня назад: „Ваше царское величество! Никого в пути не догнали, видели только: пастух овечку пасет". — „Что же не хватали? Ведь это они и были!" — закричал морской царь и послал новую погоню. А Иван-царевич с Василисой Премудрой давным-давно скачут на борзых конях. „Ну, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?" Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: „Слышу я людскую молвь и конский топ!" — „Это за нами гонятся!" — сказала Василиса Премудрая и сама сделалась церковью, Ивана-царевича обратила стареньким попом, а коней — деревьями.

Догоняет погоня: „Эй, батюшка! Не видал ты, не проходил ли здесь пастух с овечкой?" — „Нет, люди добрые, не видал; сорок лет тружусь в этой церкви — ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!" Повернула погоня назад: „Ваше царское величество! Нигде не нашли пастуха с овечкою; только в пути и видели, что церковь да попа-старика". — „Что ж вы церковь не разломали, попа не захватили? Ведь это они самые и были!" — закричал морской царь и сам поскакал вдогонку за Иваном-царевичем и Василисою Премудрой. А они далеко уехали.

Опять говорит Василиса Премудрая: „Иван-царевич! Припади к сырой земле — не слыхать ли погони?” Слез царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: „Слышу я людскую молвь и конский топ пуще прежнего”. — „Это сам царь скачет. Оборотила Василиса Премудрая коней озером, Ивана-царевича селезнем, а сама сделалась уткою. Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадался, кто таковы утка и селезень, ударился о сыру землю и обернулся орлом. Хочет орел убить их до смерти, да не тут-то было, что ни разлетится сверху, вот-вот ударит селезня, а селезень в воду нырнет, вот-вот ударит утку, а утка в воду нырнет! Бился, бился, так ничего и не смог сделать. Поскакал царь морской в свое подводное царство, а Василиса Премудрая с Иваном-царевичем выждали доброе время и поехали на святую Русь.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Долго ли, коротко ли — приехали они в тридесятое царство. „Подожди меня в этом лесочке, — говорит царевич Василисе Премудрой, — я пойду доложусь сначала отцу, матери". — „Ты меня забудешь, Иван-царевич!" — „Нет, не забуду". — „Нет, Иван-царевич, не говори — позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, как станут два голубка в окна биться! "

Пришел Иван-царевич во дворец, увидали его родители, бросились ему на шею, стали целовать-миловать его, и на радостях забыл Иван-царевич Василису Премудрую. Живет день, другой с отцом, с матерью, на третий же задумал свататься к какой-то королевне.

А Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к просвирне в работницы. Стала просвиры готовить: взяла два кусочка теста, слепила пару голубков и посадила в печь. „Разгадай, хозяюшка, что будет из этих голубков?" — „А что будет? Съедим их — вот и все!“ — „Нет, не угадала!" Открыла Василиса Премудрая печь, отворила окно — и в ту же минуту голуби встрепенулися, полетели прямо во дворец и начали биться в окна. Сколько прислуга царская ни старалась, никак не могла отогнать их прочь.

Тут только Иван-царевич вспомнил про Василису Премудрую, послал гонцов во все концы расспрашивать да разыскивать ее, и нашли у просвирни. Взял он ее за руки белые, целовал в уста сахарные, привел к отцу, к матери, и стали они все вместе жить да поживать да добра наживать.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

33. Царевна-лягушка

⠀⠀ ⠀⠀

У царя Микидона было три сына, и все неженатые. Вот они просятся: “Батюшка, жени нас!" — "Нет, дети, вы сами уж взрослые, ищите себе невест. А я свадьбу сыграю, бал соберу, на пир гостей созову".

Вот сыновья собрались обдумать, где какую кому невесту сватать, и придумали: "Давайте мы сделаем стрелы!" Сделали они стрелы и договорились: куда попадет стрела, там и невеста.

Вот первый брат натянул свой лук и выпустил стрелу — попала стрела в царский дворец. Другой брат натянул свой лук и выпустил стрелу — попала его стрела в княжеский дворец.

Натянул свой лук Иван-царевич и тоже выпустил стрелу. Улетела стрела — не видно куда. Пошел Иван-царевич ее искать и нашел в речке; заплакал. Плачет Иван-царевич. А по речке волны расходятся: плывет Марья-царевна лягушчонка, во рту несет его стрелу и говорит: "Ква-ква! Что, Иван-царевич, плачешь?" — "Ну, — говорит, — как же не плакать: все мои братья невест нашли, а мне невесты нет…" — "Ну так что же, буду я твоей невестой! "

Хоть и не нравится Иван-царевичу лягушчонка, а судьба! Приходит к отцу, объясняет, что и у него невеста есть. Хоть совестно сказать, что лягушчонка-невеста, но все же сказал. А братья-хохотать. Подняли брата на смех! Отец и говорит: " Полно вам смеяться, пора за дела браться! " И приказал братьям на следующий день от снох в подарок полотенца принести.

Пошли старшие братья по домам и сказали женам, что батюшка требует от них на завтра по полотенцу. А Иван-царевич пришел к речке и слезно плачет. Плывет его лягушчонка: "Ква-ква! Что, Иван-царевич, плачешь?" — "Как же мне не плакать? Мой батюшка приказал полотенце принести. Где я его возьму?" — "Ну, ложись спать: утро мудренее вечера!