Ребенок может слиться с болью одного из родителей. Со смертью старшего ребенка младший может почувствовать боль матери или отца так, словно она его собственная. Последствия горя могут сплотить семью. В слепой попытке облегчить боль родителей, ребенок может принять на себя депрессию матери или горе отца, словно он обладает некоей волшебной способностью заставить их исчезнуть. Он как будто говорит: «Мама, папа, если я буду нести вашу боль вместе или за вас, вам станет легче». Разумеется, его попытка провалится и лишь перенесет боль на следующие поколения.

Дети, разделяющие страдания родителей, чаще всего делают это бессознательно. Они действуют, исходя из иллюзии, что способны спасти их. Дети часто повторяют горести своих родителей и проживают их неудачи, потому что инстинктивно лояльны к ним. Эти связи лояльности, как называет их Хеллингер, могут тянуться несколько поколений, превращая лояльность к семье в лояльность к несчастью.

Ребенок может отождествиться со своим братом. Когда умирает ребенок, семью накрывает покров горя. Непереносимые волны отчаяния блокируют проявления жизни и счастья. Живущий ребенок может даже ходить на цыпочках вокруг своих горюющих родителей, чтобы только они не расстраивались еще больше. В попытке избежать боли и бессмысленности, которые принесла смерть, члены семьи могут стараться не думать об умершем ребенке и даже не произносить его имя. Таким образом, когда он как бы исключается из семьи, создается почва для проявления феномена отождествления.

Хеллингер считает, что самый поздний ребенок в семейной системе (может быть, даже из следующего поколения) может проявить то, что семья подавляет. Это означает, что он может вдруг обнаружить у себя депрессию или апатию к жизни, чувство, как будто его нет – то есть будет ощущать себя так, как члены семьи воспринимают его умершего брата. Он может чувствовать, что его игнорируют или не замечают, что он никому не важен и безразличен. Он может также начать принимать на себя черты умершего брата, проявлять некоторые качества личности, даже его болезни и, наконец, травмы. Бессознательно отождествившись с ним, ребенок может почувствовать, как его собственный энтузиазм сходит на нет и количество жизненной силы уменьшается. Он объединяется в молчаливой симпатии с братом и как будто говорит: «Если ты не смог жить, то и я не буду жить в полную силу».

Однажды я работал с женщиной, которая родилась менее чем через год после появления на свет ее мертворожденного брата. Ему даже еще не дали имени, и он не успел занять своего места в семье. Мать и отец всегда считали, что у них два ребенка – моя пациентка и ее младшая сестра. А женщина, обратившаяся ко мне, чувствовала, что будто не принадлежит семье. «Я чувствую себя изгоем, – сказала она. – Такое ощущение, что для меня нигде нет места». Обнаружилось, что она несла в себе опыт умершего брата, который так и не стал членом семьи. После того как мы с ней поработали, она сказала, что чувство «непринадлежности» исчезло.

Подобные отождествления могут значительным образом изменить направление жизни. Ничего не зная и ни о чем не подозревая, мы проживаем какие-то аспекты семейных травм и сталкиваемся с пугающими последствиями этого. Такие случаи нередки. Многие из нас неосознанно несут в себе симпатию к членам семьи, пережившим сложные, травмирующие события. Когда собственные страдания ставят нас в тупик, нужно спросить себя: чьи чувства я на самом деле переживаю?

Четыре инструмента построения карты ключевого языка

Одним из основных препятствий на пути исцеления от травмы является то, что ее источник скрыт от нас. Не имея контекста для понимания своих чувств, мы не знаем, какие шаги нужно предпринять. Ключевой язык может прояснить источник травмы, дав возможность выпутаться из тех связей, которые заставляют нас переживать чье-то прошлое.

На протяжении следующих страниц вы будете создавать собственную карту ключевого языка. Пошаговый процесс выявит язык и слова, которые вы произносите, чтобы помочь определить те чувства, которые вам, возможно, трудно выразить.

Есть четыре шага, которые помогают построить карту ключевого языка. На каждом из них будет дана новая техника. Каждая техника построена таким образом, чтобы помочь добыть новый кусок информации.

1. Ключевая жалоба

2. Ключевые описания

3. Ключевая фраза

4. Ключевая травма

В следующей главе вы научитесь слушать и находить подсказки в словах собственной основной, ключевой жалобы. Вы научитесь анализировать и расшифровывать, что принадлежит лично вам, а что идет из истории семьи. Проделав эту работу, вы начнете разрушать травматический транс прошлого и научитесь помещать чувства и симптоматику, связанную с травмами, в соответствующий им исторический контекст.

Слова, которые мы используем для описания своих беспокойств и трудностей, несут в себе гораздо больше, чем мы осознаём. Однако лишь некоторые из нас обращают на это внимание. В данной главе я расскажу, как создавать собственную карту ключевого языка. Вы научитесь следовать за своими словами по мере того, как из них будет выстраиваться дорожка ключей-подсказок, которая приведет к источнику ваших страхов. На этой вербальной дороге первой остановкой будет ключевая жалоба. Она может оказаться шкатулкой с сокровищами, о которых вы даже не подозревали. Ключевая жалоба даже может нести в себе семена исцеления, которого вы так жаждете. Все, что вам нужно сделать, – это заглянуть в нее.

Чтобы в привычном, повседневном языке разобрать ключевую жалобу, мы будем искать самую глубокую нить в ткани тех слов, которые произносим. Мы будем прислушиваться к словам, которые вызывают наибольший эмоциональный резонанс. Нас может держать в тисках изматывающее чувство страха. А порой это просто боль. Например, пятидесятидвухлетний инженер-строитель Боб каждый раз, когда остается один, испытывает тревогу и говорит: «Почему меня всегда все оставляют? Почему я для них недостаточно хорош?»

Иногда мы слышим фразы, которые, кажется, живут собственной жизнью. В своих жалобах Джоанна говорила, что ее мать всегда говорила о ней, как о «жалком разочаровании». Ее основной жалобой было отсутствие близких отношений между ней и матерью и что их резкие слова в отношении друг друга были для нее источником огромной боли и пустоты.