– А отправителя никак не отследить? – как бы невзначай поинтересовалась я.

Не то чтобы меня это волновало, ответ я и так прекрасно знала, но спросить ради приличия все же стоило.

Мать покачала головой.

– Ни один банк не рискнет репутацией, соглашаясь раскрыть тайну. Им поэтому и доверяют деньги.

Когда радость от неожиданного подарка поутихла, мама принялась разбирать полученную корреспонденцию дальше.

– Роуз, это тебе, – без интереса она протянула мне маленький голубой конвертик. – Это от Мишеля. Быть может, теперь он хочет нарисовать и твой портрет.

В конверте оказалась короткая записка. Признаться, я ожидала чего угодно, но не этого:

«Дорогая Розалинда! Портрет твоей подруги удалось закончить раньше, чем я рассчитывал. Заказчик в восторге. Он хотел бы встретиться с твоей подругой, но она не оставила возможности с ней связаться. Не могла бы ты передать ей просьбу о встрече с ним? Пусть напишет время и место. Клиент всенепременно придет выразить ей свое почтение и благодарность.

С любовью, Мишель Л.»

Письмо я перечитала трижды.

Разумеется, ни о какой встрече даже речи идти не могло.

– О чем пишет наш друг? – полюбопытствовала Бриттани, заглядывая в записку.

Я тут же перевернула ее, пряча текст, на что сестра явно обиделась.

– Сущие пустяки, – отмахнулась я от девушки.

Подошла к столику, где всегда лежала стопка чистых конвертов, и быстро составила ответ.

«Она против».

Всего два слова, зато сколько смысла.

Упаковала записку и вышла из дома, чтобы бросить письмо в ящик для почты. Для этого пришлось миновать сад, пройти мимо гостевого домика и выйти на улицу. Столкнуться с Лорном в столь раннее время я не боялась, он наверняка был на работе.

Когда с отправкой конверта было закончено, и я вернулась в гостиную, там по-прежнему царило веселье, но уже по другому поводу.

– Розалинда! – опять подскочила Бри, на этот раз тряся перед моим лицом черной продолговатой картонкой с золотым тиснением. – Нашу семью пригласили на бал-маскарад!

Мои глаза невольно закатились: час от часу не легче.

– Там наверняка будет поклонник Бриттани, – всплеснула руками матушка, – так что мы просто обязаны пойти.

Я нахмурилась. Слишком категорично родительница произнесла это ««мы»«, лично я идти никуда не собиралась. Правда, взглянув на приглашение внимательнее, все же усомнилась.

– Начало в десять вечера, – задумчиво протянула я. – Не слишком ли поздно для выхода в свет незамужним дамам?

Эмили, которая мысленно уже танцевала на своем первом балу-маскараде, замерла. С ее лица исчезла улыбка, зато появилось осознание – в ее годы на таком позднем мероприятии делать нечего.

– Ну, ма-ам, – тут же принялась она за уговоры, хоть сама баронесса ей еще и слова против не сказала. – Я очень хочу на маскарад! Тем более, приглашено все семейство Клейтон!

– Мы все пойдем, – матушка всплеснула руками. – Поздний час – это, конечно, печально, но ведь с вами буду я. Правила позволяют посещать такие мероприятия в сопровождении старших женщин рода. Так что я и Розалинда сможем вывести тебя и Бриттани в свет.

Мне пришлось тактично откашляться. Жаль было рушить планы родительницы насчет меня, но выбора она мне не оставила. Если я хотела воспользоваться маскарадом и поискать себе пропитание, то ни о каком сопровождении сестер даже речи быть не могло!

– Мне жаль вас расстраивать, – произнесла я, – но про меня в приглашении нет ни слова. Моя фамилия – Клайвшот, в письме же речь шла только о Клейтонах.

Лица сестер стали озадаченными.

– Это наверняка какая-то ошибка, – мама встала с кресла и забрала у меня из рук заветную картонку. – Я уверена, это недоразумение.

Она подошла к свету и внимательно вчиталась в строки.

– Ну почему же? – я развела руками. – Кто бы ни рассылал приглашения, он явно решил, что мне оно ни к чему. И мне не за что его осуждать. За последние семь лет я не посетила ни одного бала, почему этот должен быть исключением?

«Шах и мат, мама», – мысленно я потерла ладони.

Но матушка меня удивила.

– Нужно написать обратное письмо, – командно заявила она. – Чтобы выслали приглашение на твое имя!

Она стремительно вернулась на свое место, нашла среди множества конвертов письмо, в котором пришло приглашение, и, с полной решительностью составить гневный ответ, вгляделась в обратный адрес.

– Хм, мэрия, – озадачилась она. – Что же выходит? Приглашение – это общая рассылка по дворянским семьям?

– Ничего удивительного, – Бри уже немного умерила радость и теперь, усевшись на пуфик, принялась рассуждать: – Бал устраивает мэр. Проходить мероприятие будет в зале главного театра. А раз организацию праздника на себя взял муниципалитет, я почти уверена, что Роуз потом придет отдельное приглашение на ее имя. Просто оно еще не дошло.

– Неважно, – одернула я их всех. – Даже если все так, это не значит, что я пойду на бал. Мне там нечего делать.

– Роуз! – вспылила мать. – Может, уже хватит? Сколько можно запирать себя в четырех стенах? Ты молодая красивая девушка с титулом и связями. Пора уже снять траур и задуматься о будущем!

У меня недовольно поджались губы от ее заявления. Она, конечно, и раньше пыталась заводить со мной подобные разговоры, но прежде это было в более мягком тоне. Так резко это случилось впервые.

– Матушка, вы забыли о моей душевной травме? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Я ни о чем не забываю, – глядя мне в глаза, произнесла она. – Но с последнего рецидива прошло несколько лет. Быть может, ты давно исцелилась. А даже если нет, то любая болезнь требует лечения. Ты же ему препятствуешь!

Я напряглась.

– О каком лечении речь? – процедила я.

Уж не о больнице ли для душевнобольных она глаголет?

– О банальной терапии, – пояснила мать. Было видно, что она уже успокаивается после вспышки. – Ты боишься встречи с собственными страхами, а зря! Роуз, оглянись по сторонам: вокруг множество замечательных мужчин, которые интересуются тобой.

Пришлось насупиться. Теперь было понятно, чего она хотела – всего-то обратить мой взор на противоположный пол.

– Ты о Лорне?

Вместо матери ответила Бри. До этого они с Эмили сидели как мыши, притихнув и не вмешиваясь в нашу с родительницей перепалку.

– Детектив справлялся о твоем здоровье каждый день, – голос сестры выражал восхищение заботливым полицейским. – Он был таким милым!

Эмили восторг сестры разделяла, что в ее юном возрасте неудивительно. Это меня в тринадцать окунули с головой в реальность этого мира, а младшей сестренке такая судьба не грозила. Из моей печальной истории семья извлекла хороший урок: не повторять ошибок дважды.