5 августа. Сегодня поднялся слабый ветер и прибил нас к огромному скоплению морских водорослей, в которых нам повезло найти одиннадцать небольших крабов, послуживших превосходным угощением. Панцири их оказались очень мягкими, и мы съели их целиком, выяснив, что они возбуждают жажду не так сильно, как моллюски. Не увидев среди водорослей акул, мы рискнули искупаться и оставались в воде четыре-пять часов, что значительно уменьшило жажду. Освежившись, мы провели эту ночь несколько спокойнее, чем предыдущие, и смогли немного поспать.

6 августа. Этот день осчастливил нас обильным продолжительным дождем, начавшимся в полдень и не прекращавшимся до ночи. Как горько мы сожалели об утрате кувшина и оплетенной бутыли — при таком дожде мы бы наверняка смогли наполнить один, а то и оба сосуда. Нам пришлось собирать воду рубашками, а потом выжимать, ловя ртом капли благословенной жидкости. Так прошел день.

7 августа. Как только рассвело, на горизонте с северной стороны мы разглядели парус, который явно приближался к нам! Мы приветствовали это восхитительное зрелище долгими, хоть и слабыми восторженными криками и сразу же принялись подавать сигналы: махать над головами рубашками, прыгать настолько высоко, насколько это было в наших силах, даже кричать во все горло, хотя неизвестное судно находилось от нас никак не меньше чем в пятнадцати милях. Тем не менее оно продолжало идти в нашу сторону, и мы поняли, что, если судно не изменит курс, оно подойдет к нам настолько близко, что нас невозможно будет не заметить. Примерно через час мы уже могли рассмотреть людей на палубе. Это была длинная, судя по очертаниям, быстроходная топсельная шхуна[19] с низкими бортами, черным шаром на фор-брамселе[20] и, очевидно, полным экипажем. Трудно было допустить, что на шхуне нас могли не заметить, и мы заволновались: не собирается ли она пройти мимо, оставив нас на погибель, — бесчеловечный поступок, который, как это ни невероятно, неоднократно повторяется в море при почти таких же обстоятельствах существами, которых принято относить к человеческому роду[21]. Однако в этом случае, милостью Божьей, нам было суждено ошибиться в своих опасениях, ибо через какое-то время мы заметили, что на борту началось движение, судно подняло британский флаг и, поймав ветер, направилось к нам. Еще полчаса, и мы оказались в кают-компании. Как выяснилось, это была «Джейн Гай» из Ливерпуля под командованием капитана Гая, направлявшаяся в южные моря и Тихий океан промышлять охотой на тюленей и торговать.

«Джейн Гай» была изящной топсельной шхуной грузоподъемностью сто восемьдесят тонн. У нее был необычайно острый нос, и с ветром при умеренной погоде она могла развить скорость, какой я не наблюдал у других судов. Однако хорошими мореходными качествами при плохой погоде она похвастать не могла, и осадка ее была слишком велика для дела, на которое она была рассчитана. Для этих целей лучше подойдет судно покрупнее, с большей грузоподъемностью, скажем, от трехсот до трехсот пятидесяти тонн, оснащенное как барк и вообще имеющее конструкцию, не похожую на обычные суда южных морей. Такому судну совершенно необходимо хорошее вооружение. Ему следует иметь дюжину двенадцатифутовых каронад[22], три-четыре длинноствольные пушки с запасом картечи и водонепроницаемыми пороховыми ящиками. Якоря и цепи у него должны быть намного крепче, чем те, что используются любыми другими торговыми судами, но, главное, ему требуется многочисленная и хорошо подготовленная команда, для описанного мною судна — не менее пятидесяти — шестидесяти крепких мужчин. У «Джейн Гай», если не считать капитана и помощника, команда состояла из тридцати пяти человек, но шхуна не была вооружена и оснащена так, как ее оснастил бы мореплаватель, знакомый с трудностями и опасностями торгового дела.

Капитан Гай был джентльменом, он обладал прекрасными манерами и имел солидный опыт плавания в южных широтах, которому посвятил бóльшую часть своей жизни. Однако ему не хватало решимости, и, следовательно, того духа предпринимательства, который здесь совершенно необходим. Он являлся совладельцем судна и имел право по своему усмотрению курсировать по южным морям и перевозить любые подвернувшиеся грузы. Как часто бывает во время подобных плаваний, на борту у него имелся запас бус, зеркал, огнив, топоров, тесаков, пил, стругов, отвесов, зубил, стамесок, сверл, напильников, скобелей, рашпилей, молотков, гвоздей, ножей, ножниц, бритв, иголок, нитей, посуды, тканей, брелоков и других предметов подобного рода.

Шхуна вышла из Ливерпуля десятого июля, пересекла тропик Рака двадцать пятого под двадцатым градусом западной долготы и двадцать девятого достигла Сала, одного из островов Зеленого Мыса, где взяла на борт запас соли и прочие необходимые в плавании вещи. Третьего августа она покинула острова Зеленого Мыса и взяла курс на юго-запад, направляясь к побережью Бразилии, чтобы пересечь экватор между двадцать восьмым и тридцатым градусом западной долготы. Это обычный маршрут для судов, идущих из Европы к мысу Доброй Надежды или дальше — в Ост-Индию. Следуя этим курсом, можно избежать штилей и сильных противоположных течений, которые господствуют у берегов Гвинеи, и после достичь островов Зеленого Мыса с помощью постоянных западных ветров, которые делают этот путь кратчайшим. Капитан Гай по какой-то неизвестной мне причине собирался сделать первую остановку на островах Кергелен. В тот день, когда были подобраны мы, шхуна миновала мыс Сен-Рок на тридцать первом градусе западной долготы, таким образом получается, что мы продрейфовали с севера на юг на расстояние не менее чем в двадцать пять градусов!