– Ну что ты опять такая кислая? Словно не шампанского, а уксуса глотнула? – спросила Миранда, забираясь на высокий стул, который ей благородно уступил молодой мужчина, бросающий теперь в нашу сторону красноречивые взгляды. В благородство мужской половины человечества я давно не верю. И судя по тому, куда теперь смотрит этот «рыцарь», место он свое отдал Миранде лишь для того, чтобы иметь возможность заглянуть ей под юбку. Закатывая глаза, отворачиваюсь, когда парень проходится взглядом по мне, кладу локти на барную стойку и улыбаюсь бармену с табличкой «Томми» на груди. Я заметила некоторую закономерность с тех пор, как стала посещать клубы с Мирандой. Брутальных и сексуальных барменов, которых, кстати, моя подружка любила, как она выражается, «трахать», чаще всего зовут «Томми», или «Тони», или «Джонни». И, почему-то, мне кажется, что это ненастоящие имена и придумывают их для удобства клиентов. Проще запомнить имя «Тони», чем какой-нибудь «Бернард».

– Можно еще шампанского? – попросила я.

– Виски ей плесни туда, Томми, – проворковала Миранда, положив на столешницу свою объемную грудь. Томми заглянул в декольте, потом в голубые глаза Миры, а потом уже на меня. Я отрицательно качнула головой, что не укрылось от внимания подруги.

– Зануда. Вот почему ты такая зануда? – спросила она, театрально вскидывая руки. Я пожимаю плечами, поднося к губам бокал с шампанским. Пузырьки приятно щекочут нос. Обычно, я выпиваю не больше двух, и Мира постоянно отчитывает меня за то, что я страшная ханжа и она жалеет, что, вообще, со мной связалась. Конечно, это неправда. Кто бы еще вытаскивал ее, еле живую, из клубов и отвозил на такси до самого дома?

– Тот парень, – я киваю на «рыцаря», – глаз с тебя не сводит.

Миранда, проследив за моим взглядом, пренебрежительно фыркает, поправляя грудь.

– Какой-то лузер, – бросает она с сарказмом. – Я наметила другую цель. Видишь тех двоих мужчин? – она собирается показать пальцем, но я вовремя успеваю стукнуть ее по руке. Черт, мы в приличном обществе. Где ее воспитывали?

Я пытаюсь понять, о ком говорит подруга, но зал затемнен, и неоновое мигающее освещение не помогает мне в поисках будущей жертвы Миранды.

– Поняла? – раздраженно спросила она. – Выглядишь, как глупая курица. Смотри, вон там в нише, столик вдали от всех. Сто процентов, какие-то шишки.

– Где?

– Блин, – взрывается Мира, и, все-таки, тычет пальцем в объект нашего разговора. – Два мужика в шикарных шмотках. Видишь теперь?

– Да, – наконец, поняв о ком идет речь, киваю я, щуря глаза и пытаясь рассмотреть «шикарные» детали.

– Обычные, вроде. Даже в джинсах тот, что помоложе.

– На него не смотри даже. Это мой. Твой вон тот, постарше, – Мира снова тычет пальцем в сторону мужчин, и, к моему ужасу, тот парень, на которого она положила глаз, отвлекается от разговора с приятелем и смотрит прямо на нас.

– Черт, – вырывается у меня мучительно-смущенный стон. Я быстро отворачиваюсь, в отличии от расплывшейся в счастливой коварной улыбке Миранды.

– Дреа, он машет мне! – взвизгнула Мира, и от восторга ее грудь подпрыгнула, чем снова привлекла пристальное внимание со стороны бармена. – Пошли, – слезая со стула, она хватает меня за руку и тащит за собой.

Мне хочется провалиться под землю от позора, но, когда я рядом с Мирандой Блайт, это ощущение возникает крайне часто.

– Господи, ты видишь его пиджак? А часы? Неужели, настоящий миллиардер? Наконец-то, – шепчет мне в ухо взволнованная Миранда по мере приближения к выбранным ею объектам. Я ее восторга не разделяю. Скажу больше, мне они сразу не понравились. Смуглые темноволосые мужчины, один лет сорока, другой моложе, уставились на нас с нездоровым интересом. Мне, обычно, сложно различить похотливый взгляд от просто заинтересованного, но здесь, явно, был первый вариант.

– Какие красивые девочки! Окажите честь скромным итальянским мужчинам, скрасьте нашу одинокую холостяцкую компанию, – расплывшись в скабрезной улыбочке, произнес тот, что постарше.

– Как можно отказать таким галантным и привлекательным джентльменам, – почти пропела счастливая Миранда, усаживаясь рядом с молодым. – Я Миранда Блайт. Это моя подруга Андреа Памер.

– Джакомо Грассо, – представляется объект ее вожделения, окидывая ее сочное тело плотоядным взглядом. – Не путать с Казанова, – ухмыляется он. Миранда смеется низким гортанным смехом, от которого ее большая грудь ходит ходуном.

– Меня зовут Гаспаро Карбоне, – произносит сорокалетний итальянец, тоже уставившись в декольте Миранды. Она однозначно тот тип женщины, который предпочитают итальянцы и многие другие мужчины, для которых важен хмм… объем.

– Нам безумно приятно, познакомиться с вами, прекрасные леди. Чем мы можем вас угостить? – спрашивает тот, кто не Казанова, а Грассо.

– Мы доверяем вашему вкусу, – заявила Миранда, улыбаясь во весь рот, как полная идиотка. Внимание сразу двух мужчин ей явно льстит, в то время, как я вздыхаю с облегчением. Моя норма алкоголя на сегодня исчерпана, поэтому я прошу только сок.

Итальянские угодники не стали спорить. Миранде принесли коктейль, мне яблочный сок, чуть позже подали фрукты, сливки и десерты. Мужчины мыслили в верном направлении. Мира любит выпить и полакомиться. Разговор велся в шутливой манере. Мира и ее кавалеры смеялись, она задавала свои глупые вопросы, от которых мне хотелось спрятаться под стол. Но надо отдать должное мужчинам, они вели себя очень корректно, не допуская снисходительных уколов в ее адрес. Я в беседе почти не участвовала, поглядывая в сторону сцены, где потихоньку собирался народ, чтобы продемонстрировать свои акробатические способности. Некоторые девушки просто поражали своим стремлением привлечь внимание. Я откровенно скучала, ничего не ела и потягивала через соломинку сок. Время тянулось мучительно медленно. И я сама не поняла, в какой момент, вдруг, начала засыпать. Не так, как это бывает, если ты устала за день и твои биоритмы настроились на сон. Ощущение было странным, неестественным. Сцена с изгибающимися под музыку телами, на которую я неотрывно смотрела, начала медленно расплываться. Я пыталась отогнать сон, мотая головой, взяла со стола бутылку воды и сбрызнула лицо, но не помогло. Нужно выйти в туалет и умыться. А потом вызвать такси…

Это была последняя мысль, которую я запомнила.

***

– Гас, что ты ей дал? Она должна была завестись, а не отключиться, – ворвался в сознание смутно-знакомый мужской голос.

– На ее подружку подействовало, как надо. Видимо, индивидуальная реакция организма, – ответил ему второй.

Я еще плохо понимала, что происходит, и где я. Но инстинкт самосохранения говорит, что мне не стоит показывать, что я проснулась.

Мужчины продолжали переговариваться, но, судя по тому, как удалялись их голоса, они куда-то отошли, оставив меня без внимания. Я боюсь открыть глаза, и отчаянно прислушиваюсь к окружающим звукам. И, честно говоря, они весьма специфические и пугающие меня еще сильнее. То ли всхлипы, то ли стоны, вперемешку с хрипловатыми приглушенными мужскими голосами, хлопки или шлепки. Сложно понять, если не видишь. Я не разбираю слов, разговаривают на другом языке – итальянский, французский. В колледже я немного изучала французский, но не настолько хорошо, чтобы понять, о чем речь. Судя по наличию разных тембров и голосов, в помещении одни мужчины. Человек пять, вместе с теми двумя, которые только что говорили обо мне. Я пытаясь вспомнить, что произошло в клубе, но последний кадр, который остался в голове, это девушка в голубом, которая проходила мимо нашего столика, а я думала о том, что мне нужно пойти в дамскую комнату и умыться. Видимо, не дошла. Черт, я знала, что Миранда меня втянет в какую-нибудь авантюру. Внутри нарастает панический страх. Ладони потеют, по спине проходит холодок. Миранда тоже должна быть здесь… Знать бы еще, где «здесь»! И зачем эти итальянцы нас приволокли сюда. Судя по тем репликам, что они не так давно отпустили в мой адрес, сомневаться в их планах и надеяться сбежать, в крайней степени, наивно. Дура, сама виновата. Какого черта потащилась за идиоткой Блайт? Ей не привыкать рисковать своей задницей, она даже специально напрашивается… И я, видимо, тоже недалеко ушла.