Хантер подошел к кофейному столику, на котором лежала голова. Черты лица покойника искажал почти звериный ужас, тогда как брызги крови придавали ему вид индейца в боевой раскраске. Нагнувшись, детектив заглянул в открытый рот. В отличие от первой жертвы, язык этого человека остался на месте. Правда, он съежился, запал вглубь, почти касаясь миндалевидных желез, но все же никто его, по крайней мере, не резал. Левая часть лица носила на себе следы сильнейшей травмы. Из кожи на скуле торчал окровавленный осколок кости шириной в четверть дюйма.

— Трупное окоченение еще не наступило, — сообщила доктор Хоув. — Со времени смерти прошло менее трех часов.

— Убийца хотел, чтобы мы быстро нашли тело, — сказал Хантер.

Женщина вопросительно посмотрела на него.

— Полицейский, первым прибывший на место преступления, сказал, что стереомагнитофон с рок-музыкой включили на полную катушку.

— Это убийца его включил?

— А кто же еще? — хмыкнул Гарсия. — Он хотел привлечь внимание к этой лодке. Убийца предвидел, что кто-нибудь обязательно позвонит нам или сам пойдет проверить, что здесь к чему.

— В самую точку.

Хантер кивнул в сторону входа в каюту. Как и сказал ему офицер Роджерс, маленький черный пульт дистанционного управления лежал на стуле, стоявшем у двери.

— Полицейский говорит, что постоянно проигрывалась третья звуковая дорожка.

— Только третья?

Оглянувшись, врач увидела стереомагнитофон. Он стоял на барной стойке.

— Так сказал полицейский.

— Давайте послушаем, — предложила женщина.

Роберт Хантер выбрал третью песню и нажал кнопку проигрывания.

Жуткая, оглушающая какофония звуков заполнила каюту. Первой завизжала бас-гитара, затем загремели барабаны, а сразу вслед за ними в дело вступил синтезатор. Через несколько тактов кто-то запел под электрогитары.

— Чертовски громко, — закрывая уши, сказал Гарсия.

Доктор Хоув вздрогнула.

Хантер уменьшил звук.

— Я знаю эту песню, — сказала женщина, нахмурившись и что-то вспоминая.

Хантер кивнул.

— Рок-группа называется «Веры больше нет». Кажется, у нашего убийцы есть чувство юмора.

— С чего такая уверенность? — поинтересовался Гарсия.

— Это одна из самых знаменитых песен этой группы, — принялся объяснять его напарник, — довольно старая, кстати. Конец восьмидесятых, если не ошибаюсь. Называется «Распадаясь на части». В ней поется о том, что человек распадается на части и просит, чтобы ему помогли вновь обрести цельность… в переносном смысле, конечно…

Гарсия и доктор Хоув переглянулись.

— Вот… сейчас, — произнес Хантер, — сами услышите.

Напарник и судмедэксперт повернули головы к стереомагнитофону и прислушались.

Когда пение смолкло, Хантер выключил магнитофон. Стало тихо.

— Откуда ты все знаешь? — спросила женщина. — Только не говори мне, что ты много читаешь.

Хантер пожал плечами.

— Я люблю рок-музыку. Когда-то мне нравился этот их альбом.

— Этот парень явно спятил, — отходя на шаг, поделился своим мнением Гарсия. — Насколько больным надо быть, чтобы натворить такое, — он поднял руки и огляделся, — и при этом иметь чувство юмора?

Воцарившуюся после слов Карлоса тишину нарушил шум шагов и голоса, раздавшиеся снаружи. Собравшиеся в каюте люди повернули головы по направлению к входу. Секунду спустя в проеме появились два судебных эксперта, облаченные в белые комбинезоны с капюшонами. В руках они держали металлические чемоданчики.

— Минуточку, Глен! — подняв правую руку, произнесла доктор Хоув.

Глен Эган и Шона Росс остановились.

— Сначала мы кое-что здесь быстро осмотрим, — сказала она. — Можете пока начинать с палубы.

— Без проблем, док.

Судебные эксперты повернулись и покинули каюту.

— Не знаю, сумасшедший этот убийца или нет, но он точно знает, что делает, — сказала доктор Хоув, взглянув на обезображенный труп на стуле. — На этот раз он стянул обе плечевые артерии нитками… просто «зашил» их ниткой и иголкой. На первый взгляд, отлично выполненная работа.

Женщина заглянула под стул. Культи ног жертвы были аккуратно перевязаны бинтами.

— А раны на ногах убийца решил перебинтовать.

Хантер подошел ближе, чтобы лучше видеть.

— Странно, — прокомментировал он.

В нос ему ударил резкий, необычный запах.

— Очень странно, — согласилась с ним доктор Хоув.

Гарсия извлек CD-диск из магнитофона и сунул его в пластиковый пакетик. Футляр из-под диска лежал на полке рядом с другими CD-дисками. Гарсия бегло их просмотрел. Большинство составляла музыка рок-групп восьмидесятых и девяностых.

Хантер наконец подошел к новой «скульптуре». Эта оказалась еще более мерзкой и страшной, чем первая.

На этот раз руки были отрезаны чуть ниже плеч и так же разрезаны на две части в суставах, образуя четыре гнусных обрубка. Две нижние части были скручены вместе проволокой. Ладони неуклюже раскрыты вверх так, словно ловили бейсбольный мяч. Большие пальцы выкручены под неестественным углом. Все остальные пальцы отсутствовали. Их обрезали в области суставов, а потом склеили и крепко скрутили проволокой попарно. С помощью чего-то острого убийца придал этим «предметам» почти одинаковую форму — они были толстыми и округлыми сверху, изогнутыми посередине и тонкими снизу. Скрученные пальцы располагались на барной стойке на расстоянии около фута от рук. Два «предмета» были поставлены вертикально. Два оставшихся лежали один на другом.

— Кого он нам сварганил на этот раз? — подойдя поближе, спросил Гарсия. — Крокодила?

Брови доктора Хоув удивленно нахмурились.

— Сварганил?.. Вы разобрались с предыдущей «скульптурой»?

— Еще не совсем, — сказал Хантер.

— Но мы знаем, что она должна изображать, — добавил Гарсия.

— Изображать…

Взглянув на напарника, Гарсия поморщился.

— «Скульптура» отбрасывает на стену теневых марионеток.

— Серьезно?

Детектив кивнул.

— Ты не ослышалась, док. Марионетки, как в театре теней. Искусная работа. Собака и птица, — подумав, добавил Гарсия, — или нечто очень на них смахивающее…

По внешнему виду женщины было понятно, что она ожидает, когда один из детективов рассмеется.

Но оба оставались серьезными.

— Мы случайно это заметили, — принялся объяснять Хантер, — всего за несколько минут до того, как нас сюда вызвали. У нас не было времени хорошенько над этим подумать.