Я быстро прижал трубку к уху. Действительно, я мог бы заметить разницу. Вместо гудения раздался лишь слабый звук. Он был медленнее и ниже.

– Это означает, – взволнованно сказал он, – что кто-то проник в эту темную кладовую через разбитое окно. Позволь мне снова взять трубку. Ах, жужжание возвращается. Он выходит из комнаты. Я полагаю, он нашел электрическую трость и пистолет там, где оставил их. А теперь, Уолтер, раз уж ты привык к этой штуке, возьми ее и расскажи мне, что ты слышишь.

Крейг уже схватил другое устройство, связанное с художественной галереей, и держал беспроводной приемник над головой. Он слушал с пристальным вниманием, разговаривая, пока ждал.

– Это устройство, – говорил он, – было разработано доктором Фурнье д'Альбе, преподавателем физики в Бирмингемском университете, для помощи слепым. Оно известно как оптофон. То, что я буквально делаю сейчас, – это СЛЫШУ свет. Оптофон преобразует свет в звук с помощью этого замечательного маленького элемента, селена, который в темноте является плохим проводником электричества, но при свете является хорошим проводником. Это свойство используется в оптофоне при передаче электрического тока, который прерывается специальным прерывателем с часовым механизмом. Это делает свет и тьму слышимыми в телефоне. Эта штука у меня над головой похожа на беспроводной телефонный приемник, способный улавливать ток даже в четверть микроампера.

Мы все с нетерпением ждали, когда Крейг заговорит. Очевидно, незваный гость сейчас поднимался по лестнице в художественную галерею.

– На самом деле я слышу свет звезд, проникающий сквозь ваше замечательное окно в потолке из стекла, мистер Спенсер, – продолжил он. – Несколько мгновений назад, когда светила луна, я слышал ее, как грохот проезжающей повозки. Я знал, что это луна, и потому, что видел, что она, должно быть, светит, и потому узнал звук. Солнце гремело бы, как проходящий экспресс, если бы сейчас был день. Я могу различить тень, проходящую между оптофоном и светом. Рука, проведенная перед ним, издала бы мурлыкающий звук, а взгляд из окна при дневном свете прозвучал бы как кинематограф, отматывающий пленку.

– А, вот и он. – Крейг теперь слушал с большим волнением. – Наш злоумышленник проник в художественную галерею. Он светит своей электрической тростью на различные объекты, производя разведку. Без сомнения, если бы я был достаточно опытен и у меня было время изучить его, я мог бы сказать вам по звуку, на что он смотрит.

– Крейг, – перебил я, на этот раз сам очень взволнованный, – жужжание от высокочастотного тока становится все тише и тише.

– Клянусь Георгием, тогда там есть еще один человек, – ответил он. – Я не удивлен. Будь бдителен. Скажи мне, как только жужжание снова усилится.

Спенсер с трудом сдерживал свое нетерпение. Прошло много времени с тех пор, как он был простым зрителем, и ему, похоже, не нравилось, когда его кто-то сдерживал.

– Теперь, когда вы уверены, что вандал там, – вмешался он, от волнения затушив сигару, – не можем ли мы броситься туда и схватить его, прежде чем у него появится шанс нанести еще какой-нибудь ущерб? Он может уничтожить вещи на тысячи долларов, пока мы ждем здесь.

– И он мог бы уничтожить всю коллекцию, здание и все остальное, включая нас в придачу, если бы услышал от нас хотя бы шепот, – твердо добавил Кеннеди.

– Этот второй человек покинул кладовую, Крейг, – вставил я. – Жужжание снова вернулось в полную силу.

Кеннеди оторвал радиоприемник от уха.

– Послушай, Уолтер, тогда забудь об этом электрическом детективе. Возьми оптофон. Опиши мне подробно, что именно ты слышишь.

Он достал из кармана маленький металлический шарик. Я выхватил у него трубку и приложил ее к уху. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к новым звукам, но они были достаточно ясны, и я прокричал свои впечатления об их вариациях. Кеннеди возился у окна над тяжелым свертком, с которого он сорвал обертку. Он стоял к нам спиной, и мы не могли видеть, что он делает.

В моих ушах раздался ужасный грохот, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки. Как будто меня внезапно швырнули в увеличенную пещеру ветров, и на меня обрушился водопад, более мощный, чем Ниагара. Это было так больно, что я вскрикнул от неожиданности и невольно уронил трубку на пол.

– Это было включение полного света электрических ламп в художественной галерее, – крикнул Крейг. – Другой человек, должно быть, поднялся в комнату быстрее, чем я ожидал. Вот так.

Раздался громкий взрыв, по-видимому, на самом подоконнике нашей комнаты. Почти в то же мгновение в музее раздался звон разбитого стекла.

Мы подскочили к окну, я ожидал увидеть раненого Кеннеди, Спенсер ожидал увидеть свой дорогой музей в куче дымящихся руин. Вместо этого мы не увидели ничего подобного. На подоконнике стоял странный маленький инструмент, похожий на миниатюрное полевое ружье с замысловатой системой пружин и рычагов для ослабления отдачи.

Крейг отвернулся от него так внезапно, что на полном ходу врезался в нас.

– Давайте, – задыхаясь, крикнул он, выбегая из комнаты и хватая доктора Лита за руку.

– Доктор Лит, ключи от музея, быстро! Мы должны добраться туда до того, как испарения рассеются.

Он поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, таща за собой почтенного куратора.

За меньшее время, чем я могу сказать, мы оказались в музее и поднялись по широкой лестнице в художественную галерею. Всепоглощающий газ, казалось, пронизывал все вокруг.

– Отойдите на минутку, – предупредил Кеннеди, когда мы приблизились к двери. – Я только что выстрелил сюда одной из тех удушающих бомб, которые парижская полиция изобрела для борьбы с апачи и автомобильными бандитами. Откройте все окна здесь сзади и дайте воздуху очиститься. Уолтер, дыши как можно меньше этим, но… иди сюда… видишь? – вон там, возле другой двери – фигура, лежащая на полу? Сделай рывок за мной. Еще одно – если я не вернусь через минуту, заходи и попробуй позвать меня.

Он уже опередил меня в удушающем дыму. Сделав последний долгий глоток свежего воздуха, я нырнул вслед за ним, едва ли зная, что со мной будет. Я увидел фигуру на полу, схватил ее и попятился из комнаты так быстро, как только мог.

Испытывая головокружение и тошноту от паров, которые я был вынужден вдохнуть, я сумел подтащить тело к ближайшему окну. Это была Люсиль Уайт.

Мгновение спустя я почувствовал, как меня бесцеремонно оттолкнули в сторону. Спенсер совсем забыл о диковинках стоимостью в миллионы долларов, обо всех подозрениях, которые были выдвинуты против нее, и снял с меня полубессознательное бремя.

– Я уже второй раз нахожу тебя здесь, Эдуард, – бормотала