Стремительная электрификация едва не повергла мировую нефтяную промышленность в состояние полного упадка, тем более что время бензина еще не настало. Более легкие, чем керосин, фракции нефти иногда просто выливали или сжигали, примерно как при советской власти – сопутствующий газ на нефтяных месторождениях. Но застой продолжался недолго: в 1886 году германские инженеры Карл Бенц и Вильгельм Даймлер создали автомобиль с бензиновым двигателем, в 1890 году Рудольф Дизель изобрел дизельный двигатель, а в 1896 году свой первый автомобиль «довел до кондиции» Генри Форд. Повсеместному распространению автомобилей мы в значительной мере обязаны не инженерным, а деловым талантам Форда. Именно он был одержим мечтой сделать машину доступной для любого человека. Кстати, пока автомобили еще были более или менее диковинкой, поэты посвящали им стихи, да еще какие. Вот, например, Игорь Северянин, стихотворение «Фиолетовый транс»:

Видимо, в 1911 году суровых законов против вождения в пьяном виде еще не существовало, – а может быть, поэт и преувеличил степень своего опьянения – это сколько же надо выпить липкого фиолетового ликера, чтобы попасть под статью?

Если же вернуться к Генри Форду, то он был, что называется, капиталистом от Бога: настаивал на том, что главной целью предпринимателя должна быть не прибыль, а служение обществу, снабжение потребителя доступным и высококачественным товаром и (внимание, господа коммунисты!) создание максимально достойных условий труда для рабочих. Доступность машин достигалась за счет революции в производственном процессе (прежде всего введения конвейерной сборки и применения НОТ – научной организации труда), а также унификации моделей. Выпускалась только одна модель, а что до ее внешнего вида, то, как говаривал Форд, «любой клиент может заказать себе машину любого цвета, при условии, если этот цвет – черный».

Уже к 30‐м годам XX века автомобиль (во всяком случае, в США) стал не роскошью, а средством передвижения. Это означало, естественно, возрастающий спрос на нефть как сырье для производства бензина. И конечно же, нефть была нужна для танков, армейских грузовиков, мотоциклов, бронетранспортеров, тягачей и прочих орудий истребления человечества.

Нефть в наши дни даже важнее золота, во всяком случае, вызывает такие же страсти. В 1978 году на бензоколонках гордой Америки стояли многочасовые очереди, а стоимость бензина увеличилась в несколько раз. Еще не так давно можно было в любой данный момент натолкнуться в печати на те или иные расчеты «британских ученых», убедительно доказывающие неизбежное оскудение мировых запасов нефти в ближайшие 30 лет (тут мы не можем не вспомнить классический анекдот о Ходже Насреддине, который за 1000 золотых взялся научить шахского ишака за 15 лет разговаривать; стратегический замысел, раскрытый им другу, состоял в том, что «за 15 лет непременно кто‐нибудь умрет – либо шах, либо ишак, либо я»).

Итак (1) нефть вряд ли когда‐нибудь кончится, (2) нефть, возможно, вообще станет не нужна в качестве топлива благодаря многочисленным альтернативам, и, главное, (3) сжигание нефти в топках и моторах танков – вещь попросту безумная. Если великий Менделеев говорил, что «топить можно и ассигнациями», мы можем напомнить читателю о том, что многие века человечество существовало благодаря «подсечно-огневому земледелию», погубившему не одну цивилизацию, от ацтекской до ассирийской, за счет разрушения и истощения окружающей среды. Сжигание нефти вместо ее использования в химическом синтезе не только неразумно, но и экологически неоправданно.

Нефть (как и газ – но о нем особый разговор) остается главным богатством России и основной статьей экспорта. Хорошо это или нет – разговор особый. Во всяком случае, на углеводородах можно зарабатывать еще много лет, но важно знать, сколько именно. Между тем существует и мнение, что ресурсы нефти безграничны, прежде всего потому, что углеводороды продолжают образовываться и сегодня.

Органическая теория происхождения нефти утверждает, что эта смесь углеводородов возникла в результате перегнивания древнего органического вещества, останков динозавриков и засохших хвощей, и в таком случае нефть, конечно же, должна когда‐нибудь закончиться. Но существует и неорганическая теория, впервые выдвинутая тем же Дмитрием Менделеевым.

На основании собственных экспериментов он установил, что при взаимодействии карбидов тяжелых металлов с водой образуются углеводороды с большим количеством атомов углерода в молекуле. Это можно пояснить таким примером. Простейший карбид металла – это карбид кальция, который обычно называют просто карбидом. Еще не так давно для ацетиленовой сварки применяли не ацетилен из баллонов, а ацетилен, получавшийся в специальных аппаратах при реакции карбида с водой. Мальчишки (и сами авторы, когда принадлежали к этой социально-возрастной группе) любили кидать куски грязновато-белого карбида в лужу и поджигать выделяющийся ацетилен.

Ацетилен (С2Н2) – один из простейших углеводородов, а при реакции с водой карбидов металлов тяжелее кальция могут образовываться и куда более сложные вещества. Дмитрий Менделеев считал, что через расщелины в земной коре к жидкому ядру Земли, состоящему в основном из железа, попадает вода и возникающие в результате углеводороды поднимаются к поверхности. Эта гипотеза вроде бы не нашла подтверждения в современных исследованиях, хотя целиком неорганическая теория происхождения нефти не отвергнута, а основывается на несколько ином механизме образования углеводородов нефти.

Сейчас геологи в состоянии исследовать глубины Земли вплоть до десятков километров, при давлениях в 20 – 30 тысяч атмосфер, и там обнаружен углерод, основа нефти и газа. Рассчитано даже, что весь подвижный углерод – углекислота в атмосфере, растворенный углерод в океанах, карбонатные минералы на поверхности (мел, известняк) – составляет не более 0,1 процента всего углерода на планете, а 99,9 процента находится в глубинах Земли в виде тех же карбонатов, доломитов и так далее. Из него‐то и образуются углеводороды.