за его спиной Евгения громадный букет и вручает его зардевшейся Верушке.

— Это как же, позволь спросить, из зеленой коровы я стала вдруг дюймовочкой? — кокетничает та.

Ненавижу эту его способность очаровывать каждую особь, носящую стринги. Даже моя лучшая подруга не исключение.

Малфой растягивает рот в такой широкой улыбке, что на секунду я слепну:

— Сегодня твой день, Принцесса Фиона. Все для тебя, моя сладкая терминаторша.

Переводит взгляд на меня и поднимает брови, словно только что заметил.

— О, и ты здесь, мисс Матрешка. А где же твой слюнявый Егорка? — Гас начинает дурашливо оглядываться по сторонам, вызывая немедленное желание пустить ему кровь. — Зассал, что я его прилюдно отшлепаю за то, что трахнул мою невесту?

Каков идиот. Ревнивый придурок.

На языке вертится язвительная острота, но я решаю приберечь ее на другой день. В конце концов, это Верушкин праздник, и нашим зубодробящим разборкам здесь не место.

— Челюсть расслабь, Малфой. Егора здесь нет.

Разумеется, я и не собиралась его приглашать, и сказала это лишь для того, чтобы побесить Гаса. Если он Егору опять чего-нибудь сломает, отец мне не простит.

— И это он в таком платье тебя одну отпустил? — Малфой обгладывает глазами мои ноги и неспешно поднимается к лицу, по пути разрезая мое платье в лоскутки. Становится так жарко, что хочется сунуть голову в ведро со льдом. И не только голову. Две недели воздержания после почти полугода распутного прелюбодеяния с Малфоем это, блин, не шутки.

— Ты покраснела, матрешка, — хрипло сообщает Гас, и эти до боли знакомые нотки в его голосе посылают озноб по позвоночнику. И то как он бесстыдно обшаривает взглядом мое декольте заставляет ноги дрожать.

— Аллергия на твое присутствие, Драко. — фыркаю я.

Пытаюсь звучать равнодушно, но голос меня подводит, потому что несмотря ни на что, я соскучилась по этому говнюку. Скучаю каждый день. Вот только он никогда об этом не узнает.

— Тааак, бешеные хомяки, пойдем-ка мы с Женьком пройдемся. — раздается насмешливый голос Верушки, пока мы с Гасом настойчиво пилим друг друга зрачками. — А у вас неплохо визуально совокупляться получается. Ты бы очки надел в качестве контрацепции, пятилапый, а то, глядишь, залетит Славка.

Взгляд Гаса медленно тухнет, и мне становится тоскливо. Верушка, сама того не осознавая, наступила на больную мозоль.

— Нужно пойти разыскать Джо, — сообщает Малфой, провожая взглядом удаляющиеся фигуры. — Этот осел крепко на дракониху запал. Если сойдутся — полнометражного Шрека отснять можно.

Губы непроизвольно начинают кривиться в улыбке. Мне не хватает его шуток. Я даже и не знала, что можно стоять в полуметре от человека и безумно по нему скучать. Но это, разумеется, пройдет. Потому что это Гас упрямый ревнивый придурок, который все между нами испортил.

Вечер проходит относительно спокойно. Малфой сидит на противоположной половине стола в компании своего домашнего эльфа, Джо и нескольких заглядывающих ему в рот фрейлин. Они явно не понимают по-английски, но это не мешает им хихикать каждый раз, когда это начинает делать Гас. Дуры.

— Потанцуем, конфетка? — разносится над моей макушкой. Залпом осушаю бокал красного сухого и вздергиваю глаза.

Надо мной нависает прилизанный мачо, принадлежащий к тому новому подвиду парней, которые любят обтянуться потуже: брюки сидят плотнее, чем на мне колготки, и на белой рубашке трещат пуговицы, норовя выстрелить мне в лоб от любого неосторожного размаха его напичканных химией бицепсов.

— Я тебе не конфетка, браток. — отвечаю мрачно. — И я не танцую.

— Не ломайся, персик, — сладко улыбается бройлерный окорочок. — Один танец.

Как же сложно в мире, полном идиотов, оставаться хрупкой воспитанной леди. Набираю побольше воздуха, чтобы послать любителя сладостей к черту, но знакомый низкий голос делает это за меня:

— S" yebalsya. — безаппеляционно объявляет Гас, тяжело опуская ладонь на бройлерное плечо. И для пущей убедительности добавляет на английском: — Быстро.

Мат — это единственные слова, которыми за время пребывания в России Малфой овладел в совершенстве. Ну и еще несколькими, которые были предназначены только для моих ушей. Хотя сейчас он наверняка разбазаривает эти знания, нашептывая их своим клубным подстилкам.

Окорочок гордо встряхивает плечом и бесславно покидает зону назревающего конфликта. А конфликт точно назревал, потому что в глазах Малфоя я замечаю уже знакомое садистское выражение: ему просто нужен повод, чтобы стесать об кого-нибудь кулаки.

— Покороче платья не нашлось, матрешка? — рявкает раздраженно. — Все кому не лень тебе под юбку заглядывают.

— У тебя там две почтовые совы вообще без юбок кукуют. Вот за ними последи, а меня оставь в покое.

Рык Гаса вибрацией отдается в нервах, и в следующую секунду стальное кольцо его пальцев сдавливает мое плечо и ставит меня на ноги, словно плюшевого зайчика.

— Потанцуем, матрешка.

Его запах, смешанный с ароматом виски, проникает мне под кожу, дурманя голову, и мне требуется огромных усилий начать возмущаться:

— Никуда я с тобой не пойду, Малфой.

Гасу наплевать на мои протесты, потому что он крепко сжимает мою талию и толкает к себе, от чего я врезаюсь носом в его плечо.

— А я тебя не спрашиваю, матрешка.

— Повежливее, орангутанг. — ворчу, предательски млея в ее объятиях. Его уединенная близость обезоруживающе на меня влияет, превращая из шипящей кошки в мяукающего котенка.

Гас немедленно зарывается лицом в мои волосы и бесцеремонно спускает ладони мне на задницу. Его младший в это время утыкается твердокаменной головой мне в бедро, вызывая горячий прилив возбуждения.

— Твой озабоченный астронавт оставит синяк на моей ноге. — комментирую пересохшими губами.

— Не принимай близко к сердцу, матрешка. Я просто не рассказал ему, какая ты стерва, чтобы не оставить на всю жизнь импотентом.

Вот же гад. Я упираюсь ладонями Гасу в грудь, пытаясь вырваться, но он так крепко стискивает меня в своих лапищах, что трещат кости.

— Ты дотанцуешь этот танец со мной, так что не дергайся, Сла-ва.

Меня словно накачали транквизаторами: конечности и голова ватные и все, что я могу, это вдыхать его запах и надеяться, что у меня хватит выдержки не вскарабкаться на него как Кинг-конг на Эмпайр Стейт. Потому что, видит Бог, я очень хочу.

— Ты вкусно пахнешь, матрешка. — урчит Гас, перебирая пальцами мои позвонки с ловкостью профессионального пианиста. — Ты…

— Слава! — раздается восторженный мужской голос. — Вот ты где! Извини, немного задержался.

Егор? Какого хрена?

Голубые глаза Гаса за секунды чернеют и наливаются кровью, на скулах угрожающе вздуваются желваки, когда он кладет ладони мне на плечи и отодвигает в сторону, словно кусок пенопласта.

— Tebe pisdetz, Egorka. — цедит, делая шаг навстречу лучезарно улыбающемуся блондину.

Блин. Папа Игорь