Через час из дома вышли отобедавшие Моряк с Владиком и неспешной походкой отправились куда-то в центр – вершить свои подрывные планы. За ними появился Нахамсон. Он некоторое время следил за Пашкиными манипуляциями с пулеметом, но затем, наскучив праздностью, предложил сходить развеяться. Благо, пока есть куда и на что.

– Веди, Вергилий! – процитировав неизвестного Паше поэта (или прозаика?), дядя Толя проверил, легко ли вынимается из скрытой кобуры ПМ и дослан ли патрон. – Давай в этот кабак… как его? «Третья нога»?

– «Пятое колесо»! – усмехнулся Скорострел, тоже, на всякий случай, проверив Стечкин.

– Когда иду я в балаган, то заряжаю свой наган! – надреснутым фальцетом пропел Нахамсон и они тронулись.

Днем возле кабака бездельники не шатались, но внутри народу хватало. Больше половины столиков оказалось занято и, было заметно, что посетители отнюдь не пообедать сюда зашли. На столах громоздились массивные керамические пивные кружки и стаканы с самогоном. Густые клубы махорочного дыма висели под потолком, словно утренний туман.

За сколоченной из плохо ошкуренных досок стойкой стоял бармен. Высокий худощавый мужик с ярко-красной банданой на голове. Он каким-то непостижимым способом умудрялся слышать в общем гвалте заказы от посетителей и ловко отправлял страждущим полные емкости с «огненной водой», успевая при этом обмениваться с клиентами шуточками.

Пашка и дядя Толя подошли к стойке и заказали по кружке мутной бурды, именуемой здесь пивом. Впрочем, Пашка в своей жизни ничего другого и не пробовал, но вот Нахамсон не преминул заметить, что вот до Тьмы пиво было как пиво, а сейчас… Обычное стариковское брюзжание. На что бармен, назвавшийся Алексеем, сразу ответил небольшой речью, в которой отстаивал качество местного напитка, называемого им «белым нефильтрованным», даже в сравнении с дотёмными эталонами. Между ним и дядей Толей завязалась оживленная полемика, в которой мелькали непонятные Пашке слова: «Францисканер», «Эрдингер» и «Паулайнер».

Не прошло и минуты, как Скорострел понял – он здесь очень популярен. К нему постоянно подходили незнакомые бредуны, чокались кружками, жали руку, говорили про уважение и благодарность. Трое или четверо даже сунули по паре патронов. Видя это, Нахамсон весело улыбался и подшучивал над своим молодым напарником, называя его «народным артистом».

Внезапно один из подошедших, невысокий худенький паренек лет двадцати пяти, но уже изрядно облысевший, вместо слов ударил Пашку ножом в живот. Скорострел, что-то почуявший за секунду до удара (нападавшего выдали глаза), увернулся в последний момент. Лезвие, вспоров куртку и рубашку, скользнуло по ребрам. Дядя Толя, не меняя веселого выражения лица, ударил лысого пивной кружкой по голове. Снаряд весил изрядно, чуть ли не полкило, да и рука не подвела старого мастера – нападавший рухнул на заплеванный пол с проломленным черепом.

И тут же Пашка, выхватив АПС, двумя выстрелами завалил стоящего рядом невзрачного мужичонку с жиденькой козлиной бороденкой, одетого в потрепанный до полных лохмотьев камуфляжный бушлат. Как раз из-под полы своей рванины козлобородый уже почти вытащил пистолет-пулемет «Клин».

Шум голосов в кабаке на несколько секунд смолк. Но почти сразу разговоры возобновились, только несколько отдельных личностей подошли из любопытства, чтобы повнимательнее взглянуть на место происшествия.

– Намусорили – убирайте, – спокойно сказал Алексей.

– Да мы бы и рады, но куда? – спросил Пашка.

– Как из двери вытащишь – налево и за угол. Там под навесом и положишь, – объяснил бармен. – И не крути головой – никто за них не впряжется, они здесь одни были.

– Нищета какая-то поганая, – доложил Пашка Анатолию Абрамовичу, оттащив и обыскав трупы. – Тот, что на меня кинулся – вообще пустой. В карманах тринадцать семерок россыпью. И ножик поганый, тупой – одежду не прорезал, а скорее прорвал и на боку только царапина. А у второго «Клин» ржавый заклинивший – всего пять патронов в магазине. И чего они на меня кинулись?

– Дык, чего… Они вчера ставку на Бузу сделали. Большую. И круто пролетели, когда ты его завалил, – объяснил бармен. – За долги всё движимое имущество отдать пришлось: снарягу, патроны и оружие. Вот и ходили с самого утра злые, как два чёрта, всё, блин, страшную месть тебе придумывали. Тьфу, дурачье!

– Им бы в темноте и со спины зайти! – посоветовал только что зашедший в кабак Вратарь. – Вот тогда, может быть… Хотя и тогда вряд ли – уж очень у тебя, Паша, реакция хорошая! Стоило только тебя на пару часиков оставить, как ты уже опять отличился. А кто это с тобой?

– Нахамсон, – протянул руку Вратарю дядя Толя. – Анатолий Абрамович.

– Пирогов, – обмениваясь рукопожатием, в свою очередь представился «по-старорежимному» Вратарь. – Юрий Петрович. И сдается мне, Анатолий Абрамович, что мы с тобой уже где-то встречались!

– И ведь верно! – разглядывая лицо собеседника, ответил Нахамсон. – Лет десять назад? В Подольске или Чехове?

– Да, именно в Подольске! – усмехнулся Вратарь. – Мы тогда из рейда в Москву возвращались. Радиации хапнули, трех тяжелых везли. А тут еще и движок на «Урале» сдох. И ты нам тогда здорово помогли. Как тесен мир!

– Ага, а Москва – большая деревня! – рассмеялся дядя Толя. – Рад видеть тебя в добром здравии! Что по нынешним временам уже неплохо.

– Точно! – тоже расхохотался Вратарь. – А я смотрю, наш пострел опять поспел? В смысле – успел первым? Ты, Паша, в городе второй день, а уже троих ухлопал! На рекорд идешь?

– Двоих! – поскромничал Пашка. – Одного сейчас дядя Толя кружкой уложил!

– Да, Абрамыч, а руки-то у тебя золотые! – улыбнулся Вратарь. – И чего починить могут и башку кому проломить… Ладно, вы ведь в кабак не убивать пришли, а пивка попить? Так давайте в уголок заберемся, да и попьем? Лёшка, налей-ка нам по парочке своего фирменного и на мой стол отнеси!

Они прошли в дальний конец барака, и сели на том же месте, где вчера Вратарь начал Пашкино просвещение относительно ситуации в столице Рязанского княжества.

– Ну, как я догадался по некоторым оговоркам нашего молодого друга, Бритва сделал вам предложение, от которого невозможно отказаться? – начал Вратарь.

– Помните этот фильм? – невпопад, как показалось Пашке, спросил Нахамсон.

Но к удивлению Скорострела, Юрий внезапно ответил:

– Ну, конечно помню! Как можно забыть «Крестного отца»? Это же классика! Эге, да я гляжу, наш супербоец нас не понимает совсем. Это я, Паша, процитировал расхожую фразочку из старого культового фильма.

– Был такой замечательный боевик про мафиози, – добавил Нахамсон. – А мафиози это… как тебе объяснить… американские бандиты.

Пашка осторожно кивнул, показывая, что понял. Хотя на самом деле так и остался в полном убеждении, что старики чудят.

Пашка осторожно кивнул, показывая, что понял. Хотя на самом деле так и остался в полном убеждении, что старики чудят.