уклониться, и смазанный удар не причинил ему вреда, хотя он еще долго лежал на земле, больше ошеломленный самим фактом атаки. Эта первая в жизни Гари настоящая драка придала ему смелости, наделив ощущением своей силы. Он стоял над поверженным противником, друзья которого сгрудились в сторонке. На газетных снимках кое-кого из них можно узнать, хотя с возрастом лица их осунулись и огрубели, и все они рассказывают, что Гари всегда был вооружен чем-нибудь опасным – арматурой или ножом. Вспомнилась брань, которой его поливали эти тринадцатилетние пацаны: пидор, пиздюк, сучий потрох; вспомнилось, как они пинали его, свернувшегося калачиком, и тогда он, схватив маленький камень, хорошенько размахнулся и врезал их вожаку по морде, на которой отразились смятение и оторопь; вспомнились адреналиновая волна, ударившая в голову, и дикое возбуждение, охватившее его, когда неприятель, тихо лязгнув зубами, грохнулся наземь, и еще радостное осознание, что отныне это пьянящее чувство сопроводит всякий его удар или пинок. Однако всего ярче запомнились грусть и пустота после схлынувшей эйфории и понимание, что новообретенный источник восторга не даст ему подлинного удовлетворения, ибо после взлета на головокружительную высоту неизбежно последует крутое пике.

Разумеется, газетчики отыскали его приемного отца – на снимке усохший морщинистый мужичок стоит за решетчатой дверью маленького, неухоженного одноэтажного дома в захудалом районе Кота-Бару. В кадре цементный двор, заржавевший, покореженный руль старого мопеда, груда покрышек, пустая клетка, в которой, видимо, некогда обитали две-три курицы или небольшая собака, и глиняный горшок с травой. Заметка описывает, как сквозь дверные прутья хозяин материт на хоккьене[18] всякого гостя. Он отвык от общества и не привечает незнакомцев. Репортер повествует, как был грубо изгнан стариком, размахивавшим метлой, и ерничает: теперь понятно, откуда у Гари склонность к стычкам. Картина уморительная: дряхлый пенсионер пяти футов росту метлой выгоняет популярного молодого журналиста из своей халупы. Забавная сцена, безусловно, рассмешит читателей. Ох уж эти провинциалы! Да, их жизнь трудна, но вместе с тем (давайте признаем) немного комична, суровое и скудное существование толкает их на странные поступки. По сути, нельзя винить Гари в его несдержанном поведении, ибо корни берут свое. Пусть в двадцать два года он стал суперзвездой и теперь попивает шампанское по тысяче долларов за бутылку, но в душе остался все тем же захолустным бузотером и хулиганом, который никогда не сможет измениться. Вся его жизнь от рождения до сегодняшнего дня – посмешище.

Гари пытается вспомнить, чем лупил его тот плюгавый старик. Ротанговой тростью, сломанной ножкой стола, пластиковым ведром, рваным парусиновым башмаком, куском старой покрышки… да, и древком метлы. В припадке бешенства он хватал первое, что попадалось под руку, но никогда не бил кулаком и даже не отвешивал затрещину, словно опасаясь коснуться приемыша. Гари только-только сравнялось одиннадцать, когда умерла его мать, и он поселился у ее двоюродного брата, костлявого горбуна, который едва мог прокормить себя, не говоря уж о вечно голодном подростке. В свои шестьдесят шесть он еще работал неполный день на городской свалке и, разумеется, ничуть не обрадовался появлению нахлебника. Ничего удивительного и в том, что он, хронический алкоголик, регулярно бил приемыша. Жизнь на безденежье при полном отсутствии перспектив тяжела, но появление в хибаре лишнего рта не такое уж событие, в обнищалых слоях подобное случается сплошь и рядом.

Однако жанр этой истории не драма, но комедия, ибо раскопки жизни нашего героя определенно выявляют нечто забавное. Знакомясь с его историей, читатели ахают, ужасаются и сочувствуют, но вместе с тем усмехаются. Они фыркают, узнав, что на веранде дядюшкиного домика висит календарь с полуголыми девицами, каким одаривают на заправке или в пивной, календарь давно отслужил свой срок, но грязный старикашка его не убирает. Разве не смешно, что этакий дедок пялится на молоденьких баб? Или возьмите интервью друга детства Гари – телезрители просто угорали от его акцента. Когда китайская деревенщина говорит по-английски, все равно получается хоккьен. И я грю, ла, чё ты, грю, прилип, ла, я сам, грю, пустой, усек, нет, ла? Его не любить, ла, он деньга нет, идти красть мобильник, ла, чужой деньга. Раз я сказать, чё ж я-то, ла, не поступать, как лай какау во? И кулак нарваться. Никого не хотим обидеть, но даже когда парень говорит на диалектном китайском, смешанном с малайским, его невозможно слушать без смеха – на каком вообще языке он изъясняется?

После всех этих комических зарисовок из прошлого и недавние выходки Гари кажутся уморительными. Пересмотрите видео драки в элитном шанхайском баре: он еле держится на ногах и машет кулаками, точно пьяница, какого изображают в кино. Когда он срывает со стены деревянную вывеску и раз за разом обрушивает ее на противника, то смотрится злодеем из старого немого фильма или даже персонажем мультика, в котором действующие лица падают с огромной высоты или расплющены в лепешку страшным грузом, а мы только смеемся. В этом сюжете он смахивает на чайку, что лениво клюет дохлого моржа. Вдобавок мелькает вывеска с единственным словом: «Ого!»… «Ого!»… «Ого!»

Да уж, в этой юной жизни есть что-то комичное, хоть нам известны ее печали. Гари уже и сам посмеивается. Перебирая ворох газет и журналов (агент следит за тем, чтобы ему доставляли все до единого печатные отклики, это своего рода наказание за бедлам, в который он втравил компанию), Гари понимает всю нелепость ситуации. Не будь он героем этих историй, он бы жадно следил за публикациями, ибо во всем этом происшествии есть что-то нереальное и просто не верится в возможность подобного идиотизма. Каждый день он бы хватал бульварные газетенки и журналы в цветастых обложках и, усмехаясь, задавался вопросом: как этакая знаменитость может быть столь безмозглой? Наверное, он бы упивался этим чтивом, не воспринимая его всерьез.

Гари посмеивается, когда скачет по телеканалам и видит знакомцев из далекого прошлого. Вон тот тринадцатилетним мальчишкой два года подряд отнимал у него деньги. То была лишь не стоящая внимания мелочь, но парень и его банда все равно ее забирали, пока однажды Гари не столкнул наглеца в ливневую канаву. И вот, извольте, теперь тот выставляет напоказ мясистый нос, якобы сломанный в драке с Гари. На нем униформа ресторана быстрого питания, первой «Кентуккийской жареной курочки», открытой в провинциальном городке. В беседе с репортером он, пытаясь изобразить незажившую душевную травму, щурится и добавляет дрожи голосу, однако не может скрыть радости от того, что кто-то проделал долгий путь из Тайбэя, чтобы задать ему пару вопросов и показать его по телику. На крупном