class="p">«Рулю по библейским дорогам…»

Рулю по библейским дорогам…

Дорожные знаки во мгле

Направлены стрелами к Богу,

Когда Он ходил по земле.

Содом проезжаю, не глядя…

Представив, как с этих высот

Бежал от греха и проклятья

С семьей целомудренный Лот.

Посадит три дерева старец.

И срубят из них три креста.

И Храм в этом месте поставят,

И фреской оплачут Христа.

Хоть верить преданиям – нонсенс, —

Я полон доверия к ним.

И слышу азарт крестоносцев,

И вижу Иерусалим.

Несусь по библейским легендам,

Сквозь память великих страниц.

Навеки обязанный генам,

Что с прошлым не порвана нить.

Рулю по библейским просторам.

По всполохам зорь и огня.

По чьим-то надеждам и стонам,

Ожившим в душе у меня.

2004

«Моя Михайловская ссылка…»

Моя Михайловская ссылка

Проходит на земле Христа,

Где я навек влюбился пылко

В ее библейские места.

Все здесь возвышенно и свято —

От храмов и до синагог.

Но град Давида в дни шабата

Пустынен, тих и одинок.

Мы зажигаем в доме свечи

И пьем прохладное вино,

Негромко коротая вечер,

Как это здесь заведено.

Но иногда под настроенье

Мы уезжаем в Тель-Авив.

И забываемся на время,

Поскольку город так красив.

Где жизнь,

Как на иной планете, —

Веселье, блеск и суета…

И подает нам в баре бренди

Еврей, похожий на Христа.

2000

Вечный город

Земля уже предчувствует рассвет.

И алый цвет к лицу Иерусалиму.

Замри, мгновенье! Ты – неповторимо,

Хотя и повторялось тыщи лет.

Восход рисует вновь Иерусалим:

Одно движенье гениальной кисти —

И вот уже зазеленели листья,

И вспыхнул Купол, и дома – за ним.

Поклон тебе, Святой Иерусалим!

Я эту землю увидать не чаял.

И мой восторг пред нею нескончаем,

Как будто я удачливый олим.

А солнце поднимается все выше.

Я с городом Святым наедине.

И снова поражаюсь, как он выжил

В той ненависти, войнах и огне.

Настанет день – сюда сойдет Мессия.

И, встав у замурованных ворот,

Он усмехнется мрачному бессилью

Своих врагов, не веривших в Приход.

В долине состоится Страшный Суд.

Восстанут из могил Иерусалима

Умершие…

И нас судить придут.

И только совесть будет несудима.

«Люблю подняться в Старый город…»

Люблю подняться в Старый город,

Чтоб в храме возле алтаря

Свечу поставить,

От которой

В душе затеплится заря.

Еще мне бесконечно дорог

Тот миг у горестной Стены,

Когда я слышу шепот Торы,

Где нет суда и нет вины.

А за Стеной – мечеть Омара

Свой купол к небу подняла.

И возвышается полшара,

Как золотая пиала.

Несовместимость трех религий

Здесь совместил Иерусалим.

И смотрит небо многолико,

Рассыпав звезды перед ним.

1998

Поездка в Цфат

Встретились мы с ней накоротке

В мастерской среди полотен добрых.

Я читаю номер на руке —

Это смерть оставила автограф.

Узников в фашистских лагерях,

Как скотину, цифрами клеймили.

И развеян по планете прах

Тех, кому отказано в могиле.

Ей невероятно повезло —

Побывать в аду и возвратиться.

И синеет на руке число —

Горестная память Аушвица.

До сих пор пугаясь тех годов,

Пишет Вера радости людские.

Чей-то сад и множество цветов,

Детский взгляд и довоенный Киев.

Но с руки не сходит синий знак…

Я смотрю и молча поражаюсь:

Жизнь ее, прошедшая сквозь мрак,

Излучает свет нам, а не жалость.

Может быть, тому причиной Цфат —

Город живописцев и поэтов.

Выбираю взглядом наугад

Самый светлый из ее сюжетов.

«Из окна отеля «Хилтон»…»

Алону и Кларе Решев

Из окна отеля «Хилтон»

Виден берег Иорданский.

А на море, словно чайки,

Яхты белые снуют.

Ждали, что приедет Клинтон,

Президент, угодник дамский…

Потому-то не случайно

Здесь божественный уют.

И хоть я не новый русский,

Чаевыми не бросаюсь, —

Нас престижно принимают,

Будто царскую семью.

Я смотрю на море грустно,

Как усталый смотрит аист

В небеса, что снова манят,

И на дом в родном краю.

Из окна отеля «Хилтон»

Виден берег Иорданский,

Но не виден отчий берег

И не светится Москва.

Вся надежда на молитву…

Я печали не поддамся,

Потому что я не верю,

Что поможет мне тоска.

А вернемся мы в Россию,

Из окна своей квартиры

Ничего я не увижу —

Ни Бейт-Лехем, ни Эйлат.

Даже берег тот красивый

С огоньками – как пунктиры —

Станет вдруг намного ближе.

И захочется назад.

2001

День дерева

Не перестану удивляться

Тому,

Как много лет назад

Без суеты и агитаций

Пустыню превратили в сад.