И тут шерсть у нее встала дыбом, потому что сзади послышалось новое рычание. Обернув­шись через плечо, Остролистая увидела еще двух собак, преградивших им путь к бегству. Эти двое выглядели еще страшнее первых пяте­рых, пасти у них были разинуты, с клыков ка­пала слюна.

—  Ну вот и все, — прошептал Березовик. — Мы уже падаль.

В тот же миг, словно услышав его слова, первая стая бросилась на котов.

—  Бежим! — крикнул Ежевика.

С силой оттолкнувшись задними лапами, он бросился в узкий проход между гнездами Двуно­гих и высокой деревянной изгородью. Остроли­стая и остальные бросились следом за глашатаем, а собаки устремились в погоню. За всю свою жизнь Остролистая не испытывала такого слепого ужаса; она не боялась так даже тогда, когда Уголек грозил сжечь их заживо на краю скалы. Она неслась впе­ред и ждала, что острые клыки вот-вот вонзятся ей в бок. Твердая дорога в кровь раздирала ее лапы, дыхание обжигало грудь.

Львиносвет мчался рядом с ней, шерсть его стояла дыбом, так что он казался вдвое больше ро­стом. Остролистая чувствовала, что брату хочется остановиться и сцепиться с настигающими соба­ками.

«Не смей! Они порвут тебя в клочья!»

—  Не... бросай... меня! — судорожно прохрипе­ла она на бегу.

Впереди показались новые собаки. Сгрудив­шись в кучу, они преградили котам узкую тро­пинку. Развернувшись на бегу, Ежевика бросился в другой просвет между сплошными изгородями. Коты помчались за ним, но собаки все равно на­стигали.

Остролистая видела, что их враги бегут без вся­кою напряжения, словно ожидая, когда коты выбьются из сил и станут легкой добычей.

«Точно так же Грач учил Ветерка охотиться на кроликов, когда мы путешествовали в горы. Но сейчас мы сами стали дичью!»

Внезапно Ежевика резко остановился и полез в узкий лаз под изгородью. Лаз был узкий, и глашатай судорожно заскреб задними лапами по земле, пытаясь втиснуться в него.

—  Сюда! — пропыхтел он. — Им сюда ни за что не пролезть!

Бурый подтолкнул к лазу Остролистую, потом Березовика.

—  Быстро! — рявкнул он.

Остролистой не хотелось оставлять брата, но сейчас было не время спорить. Она молча юр­кнула сквозь колючие ветки, а коты последо­вали за ней, причем Львиносвет так торопился, что оставил на ветках клочья своей золотистой шерсти.

—  Блохастые пожиратели падали! — завизжал он, очутившись по другую сторону ограды.

Тяжело переводя дыхание, Остролистая огляделась по сторонам. Они стояли на узкой полоске ярко-зеленой травы, окруженной низкими куста­ми. С одной стороны виднелось гнездо Двуногих, по все окна и двери в нем были закрыты, и кругом парила тишина.

—  Что если нам... — начал Ежевика.

Он резко замолчал, и Остролистая в ужасе увидела, что возле самой стены гнезда спасительная живая изгородь заканчивается, а дальше начи­нается низенький деревянный заборчик. Одна зa другой, собаки без труда перепрыгивали через этот забор и мчались к сбившимся в кучу патрульным. Глаза их горели голодным огнем погони, а угрожающее рычание сменилось веселым побед­ным лаем.

«Им все это нравится!»

Остролистая приготовилась бежать, но тут дверь гнезда широко распахнулась, и на пороге показался Двуногий. Он затопал своими длинны­ми ногами и закричал на собак, размахивая длин­ной палкой. Следом из гнезда показался еще один Двуногий, он тоже громко кричал, сжимая в ру­ках длинную извивающуюся змею, изрыгавшую из пасти поток воды. Мощная струя обдала собак, но те лишь отряхнулись, даже не подумав остано­виться.

Дальняя часть территории Двуногих тоже была обнесена деревянной изгородью. Поманив хво­стом патрульных, Ежевика со всех лап бросился туда.

Задыхаясь от бега, коты вскарабкались по скользким доскам наверх. Выбившаяся из сил Орешница едва не сорвалась, но Бурый подтол­кнул ее снизу, а Ежевика ухватил зубами за шкирку и втащил наверх. Карабкаясь наверх, Остролистая заметила, что ее лапы оставляют кровавые отпе­чатки на деревянных досках.

Не успели коты залезть на забор, как внизу вы­строились собаки. Громко скуля, они вставали на задние лапы и скребли передними по доскам, пы­таясь дотянуться до котов. Выгнув спину, Ежевика смотрел на них сверху, полосатая шерсть его стоя­ла дыбом, в сверкающих янтарных глазах страх мешался с бешенством.

— Идите прочь, блохастые шкуры! — прошипел он.

Внезапно огромный черно-рыжий пес выскочил из толпы своих товарищей и помчался по траве к низкому заборчику возле гнезда Двуногих. Види­мо, этот разбойник был у собак вожаком, потому что все остальные тут же бросились за ним следом. Одна  за другой, собаки перепрыгивали через ограду и выбегали на улицу.

— Они хотят добраться до нас с той стороны, — прошептал Березовик.

— Здесь оставаться опасно, — коротко бросил Ежевика. — За мной!

В гот самый миг, когда первая собака выскочила из-за угла, Ежевика спрыгнул с забора и помчался вниз по улице, едва касаясь животом камней. Полосатый хвост глашатая был отлично виден издали. Остролистая и остальные бросились за ним следом.

«Но мы не сможем все время убегать от них! Скоро мы выбьемся из сил!»

Ежевика юркнул в очередной просвет — и оста­новился. Остальные патрульные сгрудились за его епиной. Эта тропа оказалась тупиковой. Прямо перед котами возносилась высокая стена из тех же красных камней, из которых были сложены гнезда Двуногих.

«Ну вот и все. На эту стену нам ни за что не взобраться».

Ежевика подпрыгнул, но тут же рухнул на зем­но, не достав когтями до вершины стеньг. Остролистая сразу поняла, что Орешница точно туда не допрыгнет. А живые изгороди по обеим сторонам от дороги, как назло, были на редкость плотными, оез единого просвета.

—  Бегите, — клацая зубами от страха, выдавила Орешница. — Не беспокойтесь за меня.

Бурый устало погладил ее хвостом по плечу.

—  Мы не можем больше бежать. Мы все слиш­ком устали. Похоже, это конец.

—  А если туда? — крикнула Остролистая, за­метив чуть в стороне несколько высоких свер­кающих штуковин, похожих на неестественно гладкие камни. От штуковин сильно пахло мусо­ром Двуногих. — Может, попробуем спрятаться там?

Ежевика огляделся по сторонам, но никакого другого укрытия поблизости не было.

—  Бежим! — кивнул он.

Первым делом Ежевика помог спрятаться Орешнице, потом затолкал Березовика в узкую щель между сверкающими камнями. Остролистая и Львиносвет забрались следом, а Ежевике и Буро­му места уже не осталось, и они съежились рядом с убежищем, ожидая появления собак.

Остролистая тесно прижалась к Орешнице. Казалось, храбрость окончательно покинула ее подругу, бедная кошка дрожала всем телом и тщетно пыталась подавить тоненькие испуган­ные всхлипы.

—  Я знаю, что уже никогда не увижу своих ко­тят, — еле слышно прошептал Березовик. — Наде­юсь только, что у Белолапы все будет хорошо.