О том же говорилось и в «Акте о приеме Наркомата Обороны Союза ССР тов. Тимошенко С.К. от тов. Ворошилова К.Е.», подготовленном в мае 1940 г.: «Качество подготовки командного состава низкое, особенно в звене взвод-рота, в котором до 68 % имеют лишь краткосрочную 6-месячную подготовку курса младшего лейтенанта» [127].

Из состоявших на учете 915 951 командира запаса армии и флота 89,9 % имели за плечами только краткосрочные курсы или вообще никакого военного образования [128]. Наглядной иллюстрацией недопустимо низкого уровня знаний советских командиров служит такой печальный факт: около четверти из них совершенно не умели пользоваться обыкновенной картой и компасом. Вот такая удручающая обстановка с образовательным багажом сложилась на нижних ступенях служебной лестницы РККА.

Даже среди 1076 предвоенных советских генералов и адмиралов высшее военное образование получили только 566, или немногим больше половины. При этом их средний возраст составлял 43 года, таким образом, и, большим практическим опытом они тоже не обладали. Особенно печально обстояли дела в авиации, где из 117 генералов только 14 имели высшее образование. В результате ни один из командиров авиационных корпусов и дивизий его не имел [129].

Впрочем, и сама система военного образования страдала многими недостатками. Военных учебных заведений в предвоенном СССР было не так уж мало: 19 академий, 10 военных факультетов при гражданских вузах, 278 училищ и школ, 68 курсов усовершенствования командного состава. Одновременно там обучались свыше 300 тыс. человек. Но квалифицированных преподавательских кадров для них остро не хватало. Так, училища ВВС имели преподавателей 44,1 % от штата. Материальная база этих училищ тоже далеко не соответствовала требованиям учебного процесса. Например, горючим они были обеспечены на 41,4 % от потребности [130]. Но во главу угла ставилась задача, прежде всего, как можно скорее обеспечить быстро растущую перед войной армию командирскими кадрами. Качество их подготовки считалось делом если не второстепенным, то наживным.

Кадровую проблему Красной Армии, несомненно, усугубили предвоенные массовые репрессии, организованные с ведома и по инициативе Сталина. Главным проводником кампании репрессий в Красной Армии, которая нанесла громадный урон боеспособности войск, стал нарком обороны К.Е. Ворошилов[27]. Он был в числе вдохновителей расправы над высшим командным составом Красной Армии под видом ликвидации так называемого «военно-фашистского заговора» (дело М.Н. Тухачевского, Н.Э. Якира, И.П. Уборевича и других). Сталин знал, что комсостав армии поделен на сторонников Ворошилова и Тухачевского. Многие руководители высших звеньев управления, прошедшие горнило Гражданской войны, знали истинную цену тому же Ворошилову, как военному деятелю, и не боялись высказать свое мнение о наркоме. Для устранения раскола в военном руководстве Сталин должен был сделать выбор между личной преданностью старых соратников и представителями передовой военной науки. Сталин выбрал первое.

Существуют многочисленные, хотя и зачастую весьма противоречивые сведения и мнения о масштабах и последствиях репрессий в армии и на флоте. Для максимальной объективности мы постараемся опираться на наиболее достоверную информацию. Она содержится, например, в отчете начальника Управления по начальствующему составу РККА Наркомата Обороны СССР Е.А. Щаденко «О работе за 1939 год» от 5 мая 1940 г. Согласно ему в 1937 г. только из Красной Армии без ВВС было уволено 18 658 человек, или 13,1 % списочной численности ее начсостава. Из них по политическим мотивам были уволены 11 104 человека, а еще 4474 подверглись аресту. В 1938 г. число уволенных составило 16 362 человека, или 9,2 % списочной численности выросшего к тому времени начсостава. Из них 7718 были уволены по политическим мотивам, а еще 5032 — арестованы. В следующем, 1939 г. масштаб репрессий резко снизился, уволено было только 1878 человек, что соответствовало 0,7 % списочной численности продолжающего расти начсостава. Из них по политическим мотивам уволили 284 человека, а арестовали — 73. Таким образом, за эти три года только сухопутные войска из 36 898 уволенных потеряли по политическим мотивам 19 106 человек, а еще 9579 человека были арестованы. Получается, что только прямые потери от репрессий и только в сухопутных войсках СССР достигли 28 685 человек. Причинами увольнения для еще 4048 человек за это же время было пьянство, моральное разложение и воровство. Остальные 4165 человек были исключены из списков армии по причине смерти, инвалидности или болезни [131]. Между тем положение с командными кадрами в Красной Армии становилось все более критическим. В 1938 г. некомплект комначсостава достиг 34 % от их штатной численности. Только кадровой армии недоставало 93 тыс. командиров, а командиров запаса требовалось гораздо больше — 300–350 тыс. [132]. В этих условиях репрессии пошли на спад, больше того, в 1937–1939 гг. были реабилитированы и восстановлены в армии И 178 человек, из них 9247 уволенных по политическим статьям и 1457 арестованных. Следовательно, безвозвратные потери советских сухопутных войск от репрессий за эти три года составили 17 981 человек [133]. Но далеко не все из них были физически уничтожены. По оценке известного ученого-историка д.и.н. О.Ф. Сувенирова, который многие годы посвятил изучению этого вопроса, в результате репрессий в предвоенные годы погибли примерно 10 тыс. человек комначсостава РККА [134]. Много это или мало? Сравнение названного числа с общей списочной численностью командного и политического состава показывает, что была утрачена только незначительная доля всех командиров и политработников. Но если рассортировать репрессированных по званиям и должностям, то мы увидим совершенно иную картину.

Наиболее тяжело репрессии отразились на верхушке командных кадров Красной Армии и Военно-Морского Флота, ее самой квалифицированной, опытной и образованной части. Возьмем, к примеру, два самых суровых в смысле репрессий года, 1937 и 1938-й. За этот период было арестовано только три младших лейтенанта и лиц, соответствующих им по званию, и столько же маршалов Советского Союза. На общей численности младших лейтенантов Красной Армии арест троих из них практически мало отразился. Зато из состоявших на службе в РККА в 1936 г. маршалов было арестовано 60 %. Тогда же были арестованы 14 командармов 1-го и 2-го рангов, что соответствовало 100 % имеющихся на сентябрь 1936 г., 84 комкора, или 135,5 %[28]их наличия в 1936 г. Для комдивов эти цифры составили 144, или 71,6 %, для комбригов — 254, или 53,6 %, для полковников — 817, или 47,7 %, для майоров — 1342, или 24,4 %, для капитанов — 1790, или 12,5 %, для старших лейтенантов — 1318, или 5,1 %, а для лейтенантов — 1173, или 2,0 % [135]. Надо добавить, что все эти цифры включают лиц, носивших звания, соответствующие вышеперечисленным, но не учитывают политсостав и тех арестованных, которых в 1939 г. успели освободить и восстановить в армии. В далеко не полном списке политсостава, репрессированного за 1937–1938 гг., числятся 14 армейских комиссаров 2-го ранга, 27 корпусных комиссаров, 72 дивизионных комиссара и 110 бригадных комиссаров [136]. Не были там учтены и флотские командиры, арестованные в 1938 г., но их мартиролог, хотя и очень неполный, уже опубликован и насчитывает, по меньшей мере, 16 человек [137].