– А ну, (цензура) все (цензура) мордой в землю (цензура)! (Цензура) я вас твари, кто хоть дернется (цензура) (цензура), порешаю!!!

Впервые в жизни я радовался приезду полиции. А потом у меня было странное ощущение дежавю. Я рухнул на землю и почувствовал, как меня заковывают в наручники, затем был легкий пинок и почти спокойный голос:

– Поднялся! Пошел!

Пока что все было по плану, единственный минус – это то, что Алекс этого не знал. Но говорить, что я задумал и что происходит, было рано. А Алекс глядел… страшными глазами. Единственное, что я успел сделать – извернуться и весело подмигнуть Арине, которая затаилась за старенькой «Нивой», держа в руках мобильный телефон. Потом я, конечно, получил легкий подзатыльник за попытку вырваться.

Но это все неважно. Я-то знал, что все будет хорошо.

* * *

– Дежурный оперуполномоченный, подойдите в дежурную часть! – прогремел над ухом голос так, что я поморщился. Полиция, полиция, а все равно ничего не изменилось – все равно противно орет динамик над ухом. Ах да, на этот раз мы сидели не в клетке. В клетку поместили наших противников, нам вольготно предоставили скамейку перед окошком дежурного. На скамейке была гордая надпись: «Правительство». Алекс посмотрел на надпись и спросил:

– Это что, для особо важных?

– Ага, – кивнул я.

– Ник, скажи, что все идет по плану? – попросил Алекс.

– Эфир в норме, – ответил я. – Надеюсь.

В коридоре раздался топот, и послышались два голоса:

– И что? Да мне по фигу, что он на выезде!

– Давай, Колотов пускай в ГОРИ их пока откатает, а потом Потапов занимается!

В коридор к нам вышел пэпээсник и показал на нас другому парню в серой рубашке и брюках, с кобурой на боку:

– А это вторые!

– Ну, ладно, я сначала тех, которые в «обезьяннике» в ГОРИ отведу, – махнул на нас рукой. – Потом Потапов, может, подъедет.

– Да хрен там, – сказал пэпээсник.

– А вы новенький здесь, да? – спросил я, глядя на парня в гражданском.

– Заткнись, – рявкнул пэпээсник и замахнулся на меня.

Они еще несколько секунд брезгливо смотрели на нас, затем опер удалился, оставив пэпээсника одного. За стеной послышался голос:

– Э! Принцессы спящие! На выход (цензура)! Давай! Что, на курорте здесь?!

Раздался писк, открывающий дверь в отдел уголовного розыска, и в небольшой предбанник зашел невысокий мужчина в дорогом костюме. Оглянувшись по сторонам, он, не обращая внимания на пэпээсника, протянул мне руку:

– Здорово, Колян! Какими судьбами?! Все-таки передумал? (У старшины глаза на лоб полезли.)

– Здравия желаю, Петр Семенович, – ответил я, пожимая руку офицера и поднимаясь. – Да я, собственно, задержанный. Так уж вышло, товарищ подполковник.

– Как задержанный?! – рявкнул офицер и перевел взгляд на старшину. – Вы что, это же наш!

– Как наш?! Товарищ подполковник! – выпучил тот глаза. – Так мы же это…

– Принеси его документы! – рявкнул он и проговорил: – Что случилось, Колян?!

– Да это… – Я почесал затылок. – Как бы в личной беседе бы объяснить.

– Ну, пошли в мой кабинет, – махнул рукой Петр Семенович и, переведя взгляд на Алекса, спросил: – Этот с тобой?

– Да.

– Пошли, – повторил подполковник и погрозил старшине пальцем: – Документы!

– Есть, – пробурчал он.

Спустя несколько минут мы уже сидели в кабинете подполковника Ромашова. Усадив нас за стол, он только рухнул в кресло и проговорил:

– Так, Колян, давай коротко и по делу, что произошло? Ты пойми, мне тоже как бы это…

– Коротко не получится, – покачал я головой. – Это длинная история. И там с убийством все связано.

– Ну, тогда давай долго, медленно и с подробностями, – проговорил подполковник Ромашов.

А теперь к моему плану. На самом деле план был прост – я, когда узнал, что Арина живет в «Сокольниках», сразу понял, что надо делать. Надо затеять драку, а затем меня привезут в мое родное ОВД. Почему родное? Да я здесь стажировку проходил в отделе уголовного розыска. Поэтому я рассчитывал, что когда меня доставят в страшное место, там я встречу знакомых оперов и передам голубчиков, стороживших Арину, им в руки. Можно было бы проще… просто позвонить, но я не хотел просить полицейских. Пускай все будет спонтанно. Вот так я решил. Затею драку, приедет патруль, а там как кривая выведет, все равно отдел родной. Если честно, я поступил так не совсем честно по одной причине – боялся, что откажут. А тут как бы это уже их дело, да и в карточке «02» надо разобраться. Естественно, об этой части плана я Петру Семеновичу не рассказал – прикинулся дурачком. Поругает, и ладно, а так я их повязал на совершенно законных основаниях, по которым они обязаны проводить проверку.

Так что я начал свой рассказ. У всех опытных сотрудников правоохранительных органов есть одно замечательное свойство – когда им действительно надо, они узнают о тебе все. Когда я в первый день пришел на стажировку и попал в кабинет к начальнику КМ (криминальной милиции) Ромашову Петру Семеновичу, он за десять минут разговора разузнал обо мне буквально все. Что, где и когда. Моментально составил про себя характеристику и отправил к «сыщикам» в угро. Так что, когда я рассказывал, он ничего не говорил, а только внимательно слушал, иногда делая пометки в своем блокноте. Когда я закончил, он только спросил:

– Значит, где он живет, вы не знаете? А эти придурки, значит, его дружки, так?

– Да.

– Хорошо, – кивнул подполковник и достал мобильный телефон. – Алло, Игорь, зайди ко мне. Что? Какая баба? Кого? Подожди. – Он прижал трубку к плечу и спросил: – За вами баба какая-то могла приехать?

– Ага.

– Так, бери эту бабу за руку и иди ко мне, – приказал подполковник. – С топором? – выпятил он губу и переспросил: – А почему с топором? Ну, оставь его где-нибудь. Ладно, иди так. – Петр Семенович проговорил: – Дурдом какой-то. Начальник розыска ходит с топором по отделу, а на него набрасывается незнакомая и предлагает деньги, чтобы освободить вас из клетки. Это та самая девчонка, которую возле подъезда поджидали?

– Наверное, а кто еще? – вздохнул я.

Через пару минут дверь в кабинет отворилась, и перед нами предстала странная пара. Сначала зашел Игорь Витальевич. Два слова о нем – отличный мужик, в розыске уже лет десять, майор, а самое главное – хороший сыщик. Несмотря на то что выглядит очень молодо, на самом деле прожженный опер. Так вот сейчас этот прожженный опер выглядел по меньшей мере странно – в одной руке он держал топор, а в другой – руку Арины. Девушка была всклоченной и, похоже, неслабо злой. Судя по выражению лица Игоря Витальевича, он был не то, чтобы зол – он вообще не понимал, что происходит. Зайдя в кабинет, он взмахнул двумя руками (при этом не выпуская ни топор, ни руку Арины) и коротко выговорил: